Они забрались на самый верх покатой крыши и оказались выше танцующей толпы. Рома крепко прижимал Машу к себе, чтобы она не зацепилась за какую-нибудь балку или провод и не покалечилась.
– Зачем мы тащимся сюда? – возмущалась Мари. – Вот упадем и испортим всем праздник своими похоронами.
Рома усмехнулся и протянул ей руку.
– Мы почти на месте, – уверенно заявил он, отряхивая ладони.
Им осталось преодолеть только небольшой пролет и перелезть на внутреннюю сторону пологого навеса. Мари то и дело чертыхалась и ругала себя за то, что так и не решилась в детстве взять пару уроков скалолазания. Наконец, они оказались в безопасности – от пропасти их отделяла железная ограда, состоящая из трех длинных полых металлических труб. Ноги можно было свободно свесить вниз – между бортиком и самой крышей было достаточное расстояние. С этой стороны крыши открывался вид на реку, орущую толпу и сцену. На ней плясал и что-то кричал в микрофон небольшого роста паренек, в кепке на бок и черной мантии почти до пят. Странно, но труды его были напрасны, и зря он так напрягался: голоса его за безжалостным ревом музыки совершенно не было слышно. Но зрителям было достаточно уже того, что их кумир стоит так близко – только протяни руку, и он, может быть, пожмет ее.
– Посмотри на них, – проговорил Рома, осторожно касаясь голого Машиного плеча. Люди у самой сцены смешались в один огромный живой узел, прыгали, оттаптывая друг другу ноги, кричали, дрались. В этой одичавшей толпе молодых людей все будто сошли с ума и превратились в животных. Одного парня кто-то ударил локтем в висок, он упал на землю, и его чуть не затоптали. Никто не помог ему подняться, никто будто и не заметил этого. У группы людей, потерявших человеческий облик и превратившихся в стадо, вдруг возник групповой инстинкт забивать слабейшего. Многие из парней поснимали майки, груда потных тел плясала и со всей силы стукалась о другую груду. Затем обе кучи смешались в одну, люди стали падать друг на друга, придавливая тех, кто оказался внизу. У кого-то текла носом кровь, кто-то совсем потерялся под действием веществ и дрыгался в такт музыке, тупо открыв рот. И это они называют молодостью? В этом их главное удовольствие и отрада? Маша с горечью наблюдала за хаосом, творившемся у нее под ногами.
– Боже, Рома, и это ты хотел показать мне? – с ужасом спросила она. – Ради этого мы сюда приехали?
– Нужно периодически давать людям сойти с ума. В средневековье для этого устраивали карнавалы. Тысячи людей превращались в одну свободную кашу, отрицали все строгие правила и нарушали всевозможные запреты. Это был не просто ежегодный праздник, это была самая настоящая другая жизнь, параллельная вселенная. Неуемная, неконтролируемая, абсурдная. Нам тоже нужны такие карнавалы.
– Но они ведь поубивают друг друга! – воскликнула Мари.
– Вряд ли, – улыбнулся Лузов. – Им это только в радость. Вообще в человеке