– Ну так танец. Я имею в виду, нельзя никаких романтических отношений допускать.
– Что ты подразумеваешь под «романтическими отношениями»?
– Нельзя заниматься сексом, целоваться, обниматься.
– Даже обниматься нельзя?!
– Конечно нет.
– А после смены?
– После смены можно. Хоть что делай. Только ты не в ее вкусе.
– Откуда ты знаешь?
– Мы с Алиной обсуждали, какие парни ей нравятся. Я ей показывала картинки накаченных красавцев, она посмотрела, фыркнула. Ей нравятся умные, с такой необычной, запоминающейся внешностью. Она мне показывала.
– У меня необычная внешность.
– У тебя? Пф-ф, самая обыкновенная.
– Что, совсем никаких шансов?
– Не-а.
– А если я ей Есенина зачитаю?
– Может быть.
А я уже представил, как Алина, затаив дыхание, внимательно слушает меня, потрясенная внезапным сказочным перевоплощением безэмоционального воспитателя в мужчину ее мечты, а я поставленным голосом произношу:
Вы помните.
Вы все, конечно, помните.
Как я стоял, приблизившись к стене…
– Эх…
– Зато у Маши уже было пять парней.
…
– ПЯТЬ ПАРНЕЙ?! У МАШИ?!
– Да. А чего тут удивляться? У Маши на лице все написано. Она очень хитрая; хочет, чтобы все было так, как она спланировала; очень не любит проигрывать. У нее властный, сильный характер.
– Она меня точно в своего раба превратит.
– Тебя любая женщина в раба превратит.
– Не, ну пять парней…
Конечно ГО права, и ничего удивительного в этом нет. Одна часть меня, та циничная часть, уже давно, почти с первого взгляда на Машу, обо всем догадалась. Но другая-то часть надеялась. И я вместе с ней. Надеялся и верил. А теперь – ни надежды, ни веры. В этом безумном мире не осталось больше девственниц.
– Есть у тебя еще плохие новости на сегодня?
Чтобы уж наверняка убить во мне все.
– Не, а что такого-то? – недоумевала ГО.
– Что? Пять парней!
– Ну и что? Она же не трахалась с ними.
– А что делала?
– Извращенец гребанный.
– Ну, не трахалась, это понятно. Но целовалась ведь.
– Целовалась. Ну и что?
– Все равно.
Как она может считаться девственницей, если в свои четырнадцать уже перецеловала пять парней? И всех их, безусловно, любила. По-детски, конечно, но все же. А может и не любила, а просто хотела попробовать. Но это ведь неправильно! Так не должно быть!
Потом мы минут десять спорили на тему полигамности, хорошо это или плохо. Я приводил тот известный метафоричный пример про чайник и кружки, но забыл, как он формулируется. Полигамность это плохо. В четырнадцать, блядь, лет.
Я говорил, просто потому, что хотел отвлечься, но как только покинул ГО, тяжелые мысли о Маше вернулись.
Подумать только. Пять парней. У такой