Лидером, бесспорно, была Оксана. Она атлетического телосложения, выглядит взрослой. По крайней мере, старше своих шестнадцати. Как я узнал позже, она спортсменка, занимается настольным теннисом и волейболом, играет в футбол. Лидерские качества, характер, смелость – все это делало ее сильным человеком. Но именно это меня в ней и бесило. Вкупе с некрасивой, совсем не милой и не подростковой внешностью.
– Кристина, когда вырастет, будет очень красивой, – сказала ГО. Она любила обсуждать других людей. – Это та, что в клетчатой рубашке.
Девочка в клетчатой рубашке мило мне улыбалась и говорила, нарочито смягчая голос:
– NN, а сколько вам лет? Я найду вас «вконтакте».
Она не по годам развита и умеет кокетничать. Она и правда привлекательная, если судить объективно, но, как говориться, «не в моем вкусе». Может быть, слишком хороша для меня. Не знаю. Я на таких не смотрю.
Машу и Инну вы уже знаете. Я приметил их только на третий день, на том самом стадионе. Мы играли в волейбол, и Маша стояла рядом со мной. Всю игру, вместо того, чтобы наблюдать за мячом, я украдкой рассматривал ее. Ее коричневый топ, ее белые шортики. Ее профиль, выдающийся властный подбородок. Ее белоснежный бюстгальтер, что виднеется в отверстиях для рук. Ее трусики, что видны через просвечивающие шорты. Мы часто играли в волейбол. Я любил играть в волейбол.
8
Я сидел за столом в коридоре, а Ксюша терлась возле, выводя фломастерами на бумаге какие-то рисунки, слова и рассказывая мне о себе, своих увлечениях, наградах. Мы говорили и о ее сестре, о том, что у них враждебные отношения. Семейно-враждебные, как между любыми сестрами. Я задумчиво наблюдал за ее руками, за лицом с его четкими чертами, за будто бы прозрачной, тонкой кожей, сквозь которую просвечивалась паутина вен.
Вскоре подошла Маша, все в тех же шортиках, все в том же топе, все с тем же бюстгальтером. Она смотрела на меня и улыбалась, глазки ее стали еще уже. Они с Ксюшей стали разговаривать, дружелюбно подтрунивали друг над другом. Маша, конечно, была более сдержанной и то и дело поглядывала на меня, наблюдая, видимо, за моей реакцией. И тогда наши взгляды встречались. А я, казалось, вовсе глаз с нее не сводил. Я молчал и разглядывал их, двух сестер, ища между ними сходства и различия, погруженный в свои мысли. Я думал, но совсем не улавливал, о чем. Как и не улавливал нити беседы. Маша уже говорила со мной, и я даже отвечал ей какими-то коротенькими, нелепыми фразами. Я хотел как-то произвести на нее впечатление, разговорить, разговориться, но вконец опустошенная ее присутствием голова не могла подсказать ничего умного. Кроме гребанных фантазий о том, какова же Маша без ее этого топа, без шортиков.