Проводив доктора в Чечню, Марина Павловна загрустила. Ходила из угла в угол по квартире и все вздыхала, словно сына родного отправила на войну. А на следующий день поехала в Вырицу, чтобы поклониться святому. Выйдя из храма, она увидела одиноко стоящего под березой иеромонаха с большим крестом на груди. Женщина внимательно присмотрелась к нему и узнала отца Германа, с которым познакомилась в институте, когда лежала там после операции. Он тоже там лечился и они несколько раз разговаривали в коридоре, ожидая очередь на перевязку.
– О! Отец Герман? Тесен мир, – сказала она, приближаясь к нему.
– Особенно в Православии, – улыбнулся он в ответ, вспоминая, где они встречались раньше.
– Приехали к нам из Воронежа?
– Был в Печорах. Уже возвращаюсь обратно…
– Вы один или в сопровождении? – поинтересовалась Марина Павловна.
– Один… – ответил монах.
– Я еду в Питер, хотите, подвезу? – спросила она.
– Буду благодарен, а то я уже поиздержался в дороге, – обрадовался он. Они сели в машину и отправились в обратный путь. По дороге разговорились.
– А я вчера доктора своего в Чечню проводила. Помните Игоря Николаевича из нашего отделения, высокий такой с короткой стрижкой, русоволосый? Их там трое было двухметровых; ваш в очках, потом Виктор Викторович черненький и мой.
– Помню! Он меня однажды перевязывал, когда мой доктор на операции был, – сказал отец Герман. – Я тоже был в Чечне, – добавил он. – В плену был пять месяцев… Потом бежал…
– Господи помилуй, – перекрестилась Марина Павловна. – Как вы туда попали?
– Я там служил в храме, когда война началась. Бандиты ворвались во время Литургии, стреляли и били нас прямо в алтаре. Меня ударили по голове чем-то тяжелым и я потерял сознание… А когда наши пришли, то приняли меня за мертвого и вывезли вместе с другими в овраг, там наспех погребли. А я очухался и выбрался ночью. Пошел искать людей и снова нарвался на бандитов в лесу. Они взяли меня в плен. Там было еще четыре наших священника. Нас держали в яме и не кормили. Мы ели землю, чтобы не умереть с голоду… – Он замолчал.
– У, собаки страшные! – вырвалось у Марины Павловны.
Приехав в Питер, она спросила отца Германа, куда его отвезти.
– Да мне некуда идти, – сознался он.
– Так поехали ко мне, – предложила она, – комната доктора свободна.
– Поехали, – согласился батюшка. «Один из Чечни, другой в Чечню» – подумала женщина о таком совпадении.
Отец Герман был среднего роста, очень тучный с длинными темно-русыми волосами без седины и рыжеватой бородкой. Румянец постоянно красовался на его щеках и выглядел он максимум на сорок лет. Но, по его словам, ему исполнилось сорок восемь. Он устроился у Марины