До определенного момента жизни ему самому такая жизнь виделась прекрасной.
Прозрел он слишком поздно.
Прозрел мысленно, лишь когда ослеп физически, и теперь рассмотрел свое прошлое реально.
Все казалось поднимающимся ввысь, но на самом деле было бегом вверх по спускающемуся эскалатору – эта юношеская забава была нередкой в студенческие годы Юры Андрианова.
Похваляясь перед глупыми девчонками, еще более глупые парни в ночном ленинградском метро развлекались тем, что запрыгивали на эскалатор, идущий сверху вниз. И боролись с бегущими навстречу ступеньками столь успешно, что кое-кому удавалось не только добраться до верха, но даже выскочить в пустынный вестибюль раньше ногастых подружек, поднимавшихся по-человечески. Правда, получалось это только на станциях неглубокого залегания, имевших на эскалаторных балюстрадах не более 9-10 светильников: именно по ним, стоящим через стандартные интервалы, будущие инженеры оценивали глубину. На приповерхностных вроде «Гостиного двора», но никогда – на одной из правобережных, забытого сейчас названия, имевшей 32 лампы в фигурных плафонах образца 50-х годов. Как бы ни старался соискатель, сколь быстро ни подтягивался бы на лентах поручней, на какую бы высоту ни успел взбежать из бездны – все равно в определенный момент эскалатор начинал брать верх… то есть низ. И бегуну оставалось лишь сесть на ступеньки и отдышаться, пока опускающаяся лестница доставляет обратно в пахнущую резиной преисподнюю. А потом отдохнуть уже стоя на поднимающейся – чтобы не в самом жалком виде предстать перед своей девчонкой.
Успевшей к тому времени не только выбраться на поверхность, но и купить мороженое у какого-нибудь припозднившегося лоточника.
Так и он, Юрий Иванович Андрианов – всю 1-ю декаду нынешнего века бежал вверх по ступенькам, которые двигались вниз.
До тех пор, пока у него не иссякли силы – а эскалатор крутился электричеством и не знал усталости.
Опустил до дна и выбросил его на нынешнюю покосившуюся от времени террасу умирающего сада.
Но когда начался этот спуск?
Андрианов уже сам не мог дать отчет даже себе; в памяти сидел лишь 1 день.
Последний перед тем, как он полностью смирился, сел на ступеньку и закрыл лицо руками.
* * *
Третья рюмка подняла его в такие эмпиреи, каких бы 10 лет назад не дала 3-я бутылка.
Хотя это не было странным, в те годы он пил профессионально – почти как дед – а сегодня приложился к коньяку даже не любительски, а по-юниорски, спустя перерыв длительностью больше года.
Точнее, он не пил 1 год, 3 месяца и 12 дней.
Обозначив в уме срок, Андрианов вслух усмехнулся.
Видимо, все-таки он еще не напился всерьез, если не только помнил сегодняшнее число, свой богом прОклятый день рождения, но даже сумел точно сосчитать дни, отделявшие его от последней рюмки.
Впрочем, дни – кроме женщин, автомобилей, оставшихся рюмок водки – были одной из немногих