Любовь – это дно. Алексей Караковский

перли пешком через Карелию, Коми и даже Карпаты. Некоторые города пустеть от этого стали – Магадан, Кемерово, Оренбург вымерли полностью, а в Алма-Ате осталась только съемочная группа «Казахфильма» – та самая, которая фильм «Игла» снимала с режиссером Соловьевым в главной роли.

      Конечно, всю эту толпу куда-то ещё девать надо было. Сайгон пришлось закрыть на капремонт, Ленинградский рок-клуб тоже переполнился, несмотря на солидные размеры и прямое сообщение с нирваной. Люди в те дни ютились везде, даже на Смоленском кладбище некуда палатку воткнуть было. Построили тогда на юго-западной окраине Обухова новый район – Москву. Но там мало, кто хотел жить, потому что тогда всех прописки насильно лишали и впаривали потом статью за это. Так что уехали туда каких-то восемь миллионов, а остальные двести девяносто так в Ленинграде и жили.

      А время становилось все жарче и жарче. Как Тропилло ни старался его охладить, ничего не получалось, даже строительство Ленинградского института холодильной промышленности не помогло. Некоторые люди даже умирать стали: Брежнев и малолетний сын его Черненко, Устинов, Андропов тот же. Один Горбачев не умер, питался внутренним холодом. А к 1985 году все электростанции СССР работали только на то, чтобы Ленинград остудить.

      И тогда вдруг произошла Чернобыльская катастрофа. Все электростанции взорвались, а Ленинград стал нагреваться и выкипать, потому что некому его охлаждать уже было. «Бегите, я прикрою!» – закричал Гребенщиков, и все побежали – двести девяносто миллионов человек одновременно. Ну вот бежали они, бежали, да так и расселились по всей стране. А Ленинград перегрелся и взорвался к чертовой маме вместе с семидесятыми и храбрым героем Гребенщиковым.

      Потом, после взрыва, настали восьмидесятые, а с ними – холода, каких свет не видывал, и живем мы теперь от них в горе и лишениях, перегоревшие и отмороженные. На месте Ленинграда поставили Санкт-Петербург, а на месте Москвы – Москву, но уже другую, новую, с Кремлем. БГ вышел из тюрьмы по амнистии и записал памяти Гребенщикова «Русский альбом», а Вертинский посвятил ему выставку современного искусства и песню «Под небом голубым», где сам сыграл на всех инструментах и спел голосом своей второй жены.