– Ну на, попей. – протянула я ему пластиковый стакан.
«НА, ПОПЕЙ! ПОПЕЙ! ТЫ ЧТО – ДУРА!?» – мысленно корила я себя. Как можно так облажаться? Надо было сказать что-нибудь, типа – пошел вон, ты в своем уме, у кого ты просишь вообще…
На моменте, когда этот парень на стонике захотел мне что-то сказать – плевать, я готова была слушать все, что он скажет – даже несущественное, что-нибудь вроде: ах, посмотри, как много народу нынче на дискотеке – сзади подскочил Вован:
– Э, ты чего к нашим бабам пристаешь? – крикнул ему Вова.
Я обернулась, чтоб на него наорать, но тот на стонике уже поднял руки:
«Воу, воу, воу! Я не знал!»
И улетучился столь же стремительно, как и появился, прихватив с собой пивко.
Я не успела даже ничего сказать. Рванула рукав Вовки на себя. Меня трясло как самолет в зоне турбулентности, глаза метали молнии, меня аж перекосило от такой наглости:
– Вова! Да как ты вообще смеешь, твою мать!? Какого черта ты лезешь. Может это парень мечты, ты что, совсем офонарел? Тебе Веры мало? Ты че мою жизнь рушишь, козлина!
На что Вова почти серьезно ответил, что мы пришли вместе и уйдем отсюда тоже вместе.
– Да что за бред? Я что, твоя девушка? Какие твои бабы? «Бригады» пересмотрел! Мы вместе, и за все, что мы делаем, отвечаем тоже вместе… Тьфу!
Трой попытался было меня успокоить, но я вырвалась и почти бегом побежала к туалету.
Я была просто уверена, что он там.
Ну, вы сами себе представляете, как выглядят туалеты в такого рода местах. По трое в кабинке, десять толпятся у зеркала, еще одна блюет, опершись на косяк… Я решила переждать этот коллапс возле дверей в мужской и женский.
И знаете, кто вышел из двери напротив?
Ну, тут я уже была настроена более решительно. Мы начали о музыке, о любимых группах, о футболе. Я стояла спокойно, но внутри меня рвались бомбы и просыпались вулканы. Я стояла, непривычно готовая расшуметься, разгалдеться, разбежаться и прыгнуть прямо в него – воплощая собой одновременно и истину, и бессилие, и безумие в бесконечности, и взаимопроникающие слабость и нескончаемый поток силы.
Потоп.
Расхвататься, разориться, – расплескивая себя нещадно, растворяясь в нем – сахарным кубиком в горячем чае – про любовь так много понарассказано: может быть, ты сможешь сказать что-то новое? Попробуй… Я как могла старалась казаться непринужденной и веселой, делала вид, что болтаю с ним просто от скуки – а сама мысленно уже срывала с него одежду. Черт, он, кажется, догадался – слишком уж неосторожными были мои взгляды. Я была подобна ребенку, что впервые увидел снег или экзотическое животное – я не могла сдерживаться, я искренне поражалась ему. Он был таким удивительным для меня, таким интересным.
Кажется, его идеология