Мы не на партийном собрании, чтоб пожимать товарищам руки.
Он показался мне подозрительным: поздно, очень поздно, а он шатается здесь по Гете. Что он, идиот, или совсем газет не читает? Здесь же кишмя кишит преступниками, люди ходят по стеклу и кровь капает с потолков… Он меня разглядывал, а я – его.
– Я – Джонни из цирка, – проговорил он снова.
– Да, понимаю, вы – Джонни из цирка.
Что, так и будешь говорить односложными фразами, кто из нас иностранец, ты или я?
После этого, словно он прочитал мои мысли, его как будто прорвало.
– Вы любите животных? – спросил он.
Я-то, конечно, люблю, но в этих домах запрещено держать животных.
– Я собираю пожертвования для животных, которые выступают в цирке, – продолжал он, не останавливаясь, – деньги или корм.
Странно, что ты пришел на Гете за пожертвованиями.
– У меня нет корма, я только завтра пойду закупаться. Подождите, момент, – я выудила из кармана мелочь, в общей сложности около двух евро.
Только тогда я заметила, что у него в левой руке была корзина, а в ней лежала металлическая банка, что-то вроде самодельной копилки. А вдруг он не из цирка, а просто побирается? Нищий просит у нищего… Хха! По тому звону, как прогремели монеты в жестянке, можно было точно сказать, что пожертвования явно начались с меня. И по пустоте в корзине. Может быть, он вовсе не Джонни? Ему лет под пятьдесят, как можно в таком возрасте оставаться Джонни?..
Ладно, что об этом думать, деньги все равно пропали…
– Для тех, кто пожертвовал деньги для цирка, мы присылаем билеты. Вам два билета? – спросил он.
– Да, мне два билета, – подтвердила я, совсем не собираясь в цирк.
В цирке я люблю гимнастов, может быть, клоунов, но не зверей.
– Для вас и вашего друга? – осторожно спросил он.
– Для меня и моего кота, – ответила я, имея в виду под вторым лицом все-таки Ist, а на кота в тот момент упал мой взгляд, он давно уже дожидался меня возле кухонной двери, голодный и злой, топтался нервно, но не подходил, потому что не любил чужих. – Да, кот тоже хочет посмотреть на животных.
Улыбка спала с лица Джонни. Да, коммуникация прервалась: то ли он чего-то не понял, то ли я допустила грубую грамматическую ошибку, отчего смысл перевернулся с ног на голову.
– Можно посмотреть на кота? – спросил он вдруг.
Хочешь удостовериться, что не вру?
– Komm her, Wasja, komm…1
Кот был неплохой, но понимал только по-немецки, достался мне от старой Frau Dietrich, которую сослали в дом престарелых. Она предупредила меня, что он долго привыкает к чужим. И правда, он сначала нападал на меня и кусался, бешеный котик, а теперь бегал за мной, как миленький… И к новому имени привык. Мы ведь тоже привыкли к нашим новым именам…
Я позвала Васю, но он и с места не сдвинулся,