– Они не замёрзнут? – с тревогой спросил я девочку.
– Ничего, отстоят ночь и получат отсрочку от экзаменов, – ответила та.
Остаток пути мы молчали. Вскоре подошли к небольшому жёлтому дому, буквально утопающему в пышности цветущей черёмухи.
– Тетя Валерия! – громко позвала через окно Оксана.
Услышав голос девушки, на крылечко вышла невысокая сухонькая женщина лет пятидесяти. Увидев нас, она всплеснула руками. Выражение её лица казалось каким-то потухшим: усталость в глазах, потрескавшиеся губы. Но глаза! Они сияли! В полную мощь, излучая тепло, свет какой-то молодой задор.
– Входите, только тихо: соседи спят, – попросила Валерия.
Оксана взяла меня за руку и повела в тёмный коридор. Это была коммуналка. В подобной когда-то, ещё до войны, жили мои бабушка и дедушка. Впрочем, я об этом знал лишь по очень старым фотографиям из семейного альбома.
На белёной, исписанной телефонными номерами стене висел велосипед. На нём, наверное, не ездили уже лет сорок. Такой же старый телефон, рассохшийся шкаф, в котором наверняка грудами свалены столетней давности журналы.
Тетя Валерия, увидев, какое впечатление произвело на меня ее жилище, ничего не сказала и удалилась на кухню, предоставив меня Оксане. Девочка тормошила меня за рукав. Я же под впечатлением от увиденного едва не врезался в развешанное посередине коридора белье.
– Пойдём в комнату тети, Сергей, – сказала Оксана. – Возможно, что ты ещё будешь здесь жить. И всё тебе успеет надоесть.
– Жить… здесь?
– Да, тут есть одна свободная комната.
Оксана распахнутая дверь тётиной комнаты. Эта комната была совсем крохотной. Возле одной стены – диванчик, довольно потёртый, узкий шкафчик с книгами, у другой – стол, два колченогих стула. В углу, рядом с окном, стоял крохотный телевизор.
– Садись за стол, Сергей! – засмеялась Оксана, и ямочки на ее щечках вспыхнули огненными рубинчиками. – От мытья рук мы тебя с тетей освобождаем: ты – гость Нереалии.
– Да нет, неудобно, – улыбнулся я.
– Сиди, сиди, сейчас включим телевизор.
Глядя на бледный мерцающий экран, где юношеский хор с Иосифом Кобзоном – тоже довольно молодым, с волосами до плеч – исполнял патриотическую песню, я решил спросить:
– Скажи, какой у вас сейчас в Нереалии год?
Оксана оторвалась от учебника, молча протянула мне календарик с изображением заводского цеха: 1979
– Странно: