– Каково? – вновь переспросила королева, хлопая вопросительно ресницами, мол, в чем задержка?
Богуслав почувствовал, что дар речи к нему все же вернулся.
– Я благодарен Вам, Ваше величество, за столь лестное предложение. Конечно, Бенедикта хороша во всем! Но… Я… – Богуслав запнулся и вдруг сказал как-то предельно просто: – Я вот тут подумал, а на кой, Ваше величество, мне эта булава? И на кой черт она мне сдалась? Мне и так хорошо. Без булавы.
Богуслав с мягким шелестом своего атласного камзола выпрямился перед королевой, вновь отвесил поклон, как бы давая понять, что разговор окончен.
Теперь терять дар речи пришла очередь к Марии Гонзаго. Она с нескрываемым удивлением смотрела на Богуслава, полагая, что тот никак не должен был отвечать отказом. В его пылкую любовь к троюродной племяннице Анне Радзивилл Мария не верила, считая, что Богуслав, женившись на своей воспитаннице просто желает завладеть имениями Януша. Ну, а она, королева Речи Посполитой, предлагала ему нечто большее, как казалось самой королеве. Увы… – Вы уж извините за отказ, – продолжал Богуслав, нервно обмахивая себя шляпой с черным страусиным пером, – но… Я люблю другую. Анну Марию Радзивилл. На ней и хочу жениться.
– На вашей воспитаннице? – тонкие брови Гонзаго сердито сдвинулись.
«Делает вид, что слышит впервые», – усмехнулся Богуслав.
– Так, Ваше величество. Она самая.
Губы королевы Людвики нервно скривились на ее полном лице. Ей никак не получалось приручить Богуслава…
Ну, а как же Париж жил все эти годы без блистательного Богуслава Радзивилла? Скучал. Впрочем, новости из жизни блистательного Радзивилла часто появлялись в парижских газетах, не давая забыть о нем. И не только из-за газет о Богуславе при дворе вспоминали частенько: исчезли скандальные дуэли, исчез лишний повод почесать языком, обсудить последние сплетни и слухи про амурные дела Слуцкого князя, пропал тот, на которого многие хотели быть похожи… Что же касается кардинала Мазарини, который и управлял страной, лишив юного Людовика XIV самых обычных