– Перестань изображать задницу, – заявили девочки Холлису. – Твоя физиономия просит кирпича. Сделай ее такой, какая полагается на Рождество, и не говори Лароузу, что Санта-Клауса не существует.
– Если ты его увидишь, – добавила Джозетт.
Сноу молча уселась на стул.
– Я найду Лароуза, – ответил Холлис. Он не хотел ввязываться, но слова сами собой сорвались с языка. – Я скажу ему, что Санта придет.
Холлис был не то чтобы красив. Например, его нос казался слишком большим. Но мальчик был по большей части грустным и задумчивым, отчего выглядел более привлекательным, чем действительно красивые дети. Его подстриженные волосы изящно лежали на лбу, может быть, слишком изящно.
Он пригладил челку ладонью, сдвинув ее вбок.
– Хватит корчить из себя очаровашку, – сказала Джозетт, когда поймала его за таким наведением красоты.
Сказанное сопровождалось поднятием брови, таким выразительным, что мальчик еще долго смотрел на сестру, когда она отвернулась.
Девочки решили вынести «О Саваж» и подарить его маме в последнюю очередь. Они не доверяли ни Холлису, ни Уилларду. Те вполне могли раздавить флакон каблуком. Сестры знали, что значит жить с мальчишками. Их братья могли наступить на все что угодно, даже на подарки. Это мог сделать даже отец. Девочек оджибве – теперь эта традиция ушла в прошлое – учили с юных лет не наступать на лежащие вещи, особенно принадлежащие мальчикам. Подруга бабушки Игнатия Тандер, считающаяся, по законам индейцев, опекуншей Джозетт и Сноу, рассказывала им, что от этого их сила может уменьшить силу мальчиков. «Это сексизм, – сказала тогда Джозетт, – еще один способ управлять женщиной». Сноу наполовину согласилась с сестрой. Лицо Эммалайн было непроницаемым, как при игре в покер. Может, женщины из семьи Айронов и не были согласны с этим правилом на сто процентов, но все равно помнили о нем.
Девочки купили всякие забавные штуковины для братьев и отца. Впервые Джозетт и Сноу приобрели цветную бумагу, красную и прозрачную, и тщательно завернули в нее коробки. Подарок для мамы они поставили на полку. От его сверкающей обертки на руки ложились красные отсветы.
– Что нам делать с подарками для Лароуза? – спросила Сноу.
Они расчистили место на большом столе, отодвинув в сторону бисер, крышки для баночек, газеты и школьные учебники, разложили рагу по тарелкам и стали есть. Джозетт хотела пойти в дом Равичей и передать подарки брату. Сноу сказала, что терпеть не может тетю Нолу, потому что она постоянно ко всему придирается. Кучи повесил голову и ел молча. Холлис взглянул на него, и его голова тоже поникла. Эммалайн наблюдала за ними, пока мальчики не повернулись к ней.
– Ты сшила Лароузу мокасины? – спросил Кучи.
Он был младшим ребенком, пока не родился Лароуз. В его голосе прозвучала паническая нотка, а в глазах блеснули слезы.
К Рождеству Эммалайн обычно шила каждому из них новые мокасины из прокопченной лосиной шкуры, украшенные обрезками шерстяных