Кирпич, стекло, канава, стройка. В четырех словах о нас. Даже «ночь улица фонарь аптека» выглядит оптимистичным, в сравнении; оптимистичная же тоска, что-то красиво темное, что-то в вечность.
А тут – что? Даже начала слов: «к», «с», «к», «с»…
Неожиданно для самого себя я попал, помимо ловушки зрения, к которой уже, в общем-то, привык, и в ловушку звука: кс-кс-кс-кс – и крадется первобытное создание из какой-нибудь да тени, не Ленин из тени броневика и не лев из тени скалы, а – то, что откликается на «кис», сокращенное удобством языка до «кс».
Хлопнул себя по лбу.
Кирпич, стекло, канава, стройка. И в красном венчике из роз.
Вскочив на следующий же автобус, я куда-то покатился, оглядывая невидящим взглядом все еще вращающееся пространство, только теперь в нем перемещались люди, удивительно одного со мной роста – так что залысина сменяла собой лицо, потом шевелюра, потом женское лицо, симпатичное, но потерянное во мраке подозрительной для этого времени, – сколько, час дня? – переполненности транспорта, а он набивался перевыполнением плана с каждой остановкой, снова и снова; может, так небо хотело стяжать мое головокружение, но выходило иначе: так, что сунул не кондуктору деньги сперва, но аппарату, к которому прикладывают карты, и только потом вспомнил о наличии у себя таковой.
Кирпич. Стекло. Канава. Стройка.
Из пасти переполненного автобуса меня выплюнуло в двери спуска к метро, чуть не сбил какую-то тетку, выходившую в сопровождении огромной клетчатой сумки, ринулся вниз по лестнице, студенческий уже вынырнул из ножен кармана, скромностью обложки сверкнув ярче золота всякой подаренной Лермонтову сабли – но вдруг рука преградила путь – отрубить бы!
– Молодой человек, пройдите, пожалуйста, – и вторая рука сотрудника метрополитена указывала в огороженную стеклом комнату, где обреченные опоздать туда, куда опоздать они мечтали всю дорогу до метро, а то и всю жизнь, теперь жалуются, ставя сумку на ленту, что уносит ее в небытие проверки, жалуются на… на что-то. Но лицо владельца рук было слишком приветливо, чтобы сохранять негатив, и мое лицо тоже улыбнулось, но тоже слишком спешно. Кирпич, стекло, канава, стройка.
Эскалатор разбил радость движения о необходимость стоять; заполнен был так, что поток все куда-то спешивших людей, мчавшихся по нему с левой стороны, был неостановим, и втиснуться в него было не то чтоб невозможно, но весьма противно и нецелесообразно. Не опоздаю.
Станция. Станция. Кирпич, стекло. Станция, канава. Стройка. Станция. Станция. Станция.
Центр города. То, про что мы все так смело, с гневом «на костях!», или смело, с радостью «окно в Европу!», и что-то еще.
– Прогулки по Неве на катере! Прогулки по Неве на катере! Молодой человек! Мужчина!… – не зная, что из этого обращено, и обращено ли,