– О, вы заметили! Она не училась. Идеи она черпает из своих грез и фантазий. Танец, движения рождаются в ее головке. Вы ведь поняли, что она говорит своими па? Это все ее воображение, хотя, не будь у нее такого талантливого и послушного тела, ей никогда не удалось бы реализовать свои видения.
Арчибальд говорил с благоговением:
– Знаете, Микаэль, я твердо уверен, что наша с Дилин встреча загадана высшими силами. Постараюсь объяснить. Танец – это не просто умение выполнять вызубренные движения в такт музыке. Человеческий язык беден. Нет слов для того, чтобы выразить все чувства и эмоции, которые обуревают нас в минуты гнева или страсти, тоски или счастья. К примеру, «любовь». Весьма скудное словцо для столь многогранного чувства! Так вот танец – это возможность передать все оттенки эмоций. В этом и есть призвание Дилин. Она танцует и каждый понимает ее. Если она рассказывает о любви к жизни, то все в зале следуют за ней, начиная по-новому смотреть на мир. Моя же задача – оберегать эту наивную пташку.
– Оберегать от кого?
Арчибальд досадливо мотнул головой:
– Сколь глупый вопрос! В этом мире самые жестокие хищники – люди. Мы приходим в этот мир с парой белоснежных крыльев и парой красных рогов. Крылья выбирают не все.
– Но разве опека над Дилин не зашла слишком далеко? Ошибаться и жить – одно и то же! Не лучше ли дать ей немного свободы? У нее талант. Почему вы не посоветуете ей развивать умение? Она могла бы стать по-настоящему знаменитой! Зачем вы прячете ее от блестящего будущего?
– Будь Дилин обычной девушкой, я так бы и поступил. А блескучие перспективы, о которых вы говорите, недоступны ей с рождения.
– Что вы имеете в виду? Она больна? – у Микаэля сжалось сердце.
– Была больна раньше. Я сделал для нее все, что мог. В настоящее время она не совсем здорова. И уж точно не приживется в том мире, куда каждый из вас пытается ее впихнуть.
Кукольник стал подниматься с кресла, он выглядел рассерженным.
Микаэль вскинул руку:
– Постойте! Я начинаю догадываться. Вчера я испытал небывалый восторг. И все же некая деталь, непонятая мною, не давала покоя. Она необычна, сказали вы сейчас. И это не только об ее духовных особенностях, о нет! С девушкой что-то не так! Но что же?
Микаэль мерил шагами кабинет. Мозг пылал, нервы были натянуты струной. Он посмотрел на старика:
– Скажите, что я упустил?
Арчибальд больше не хмурился. Напротив, казался довольным терзаниями Микаэля.
– Что ж, говорят, Бог Троицу любит… Вы должны знать. До вас приходили двое. Первый был молодой поэт, ровесник моей Дилин. Вот он-то сразу догадался. Помню, как спрашивал меня, а сам отводил взгляд. Знал, что обречен. Творческий человек был – то, что остальным чудилось лишь паутиной, тенью – ему представлялось в мельчайших подробностях. Он остро чувствовал жизнь и смерть. Да! Второй был подающим надежды математиком, ученым. Упрашивал меня, как вы сейчас. Дилин была