Нидерланды, как известно, знамениты во всём мире не только легализованной марихуаной и золотой конькобежной сборной. Но и своими цветами. Самуил Кац, сколотивший небольшое состояние на финских и шведских шмотках ещё в Ленинграде, вполне справедливо решил не противоречить традициям приютившей его новой родины.
Да. Здесь выращивали в невероятных количествах тюльпаны и розы, хризантемы и орхидеи, гладиолусы и фиалки, а вот в «кактусовой сфере» у предприимчивых голландцев почему-то зиял неприкрытой дырой серьёзный провал. Его-то, пока никто другой не догадался, и решил заполнить собственной неординарной личностью смелый господин Ван Дер Кац.
Поначалу, естественно, пришлось побегать и потратиться. Но, в конце концов, арендованные парники и ежегодные ярмарки начали приносить обильные всходы. А лет через пять, когда первые кредиты были возвращены, таки дали нешуточный урожай. Сегодня, по прошествии без малого трёх десятилетий, кактусовая империя Самуила Ван Дер Каца приносила ему почти полсотни миллионов чистой прибыли в год, что по меркам компьютерных, нефтяных и газовых монархов жалкие четыре сольдо, но от природы не жадному Самуилу Моисеевичу вполне хватало и их. Колючие «детки» чудо-Каца наводнили собой всю Европу, добрались до Индии и Китая и, перемахнув океаны, начали торговую интервенцию в Австралию и Северную Америку. А у стареющего бизнесмена всё ещё болела голова: как же так, скорбная родина (в смысле, первая из списка оных) не имеет на полированных просторах офисных и домашних столов и ни единого кактуса от пусть покинувшего, но искренне любящего её сына?
Кац долго взвешивал все «за» и «против», и, наконец, решил, что не сможет умереть со спокойной душой, не открыв мясистому зелёному «потомству своему» пути хотя бы во славный град Петра и одновременно нелёгкого и с радостью забытого ныне детства. Приплыв в Петербург на собственной ослепительно-белой яхте, Самуил Моисеевич первым делом решил разыскать бывших «коллег» из фарцы. Но тут его постигла сокрушительная неудача – кто-то сгнил в отнюдь не пионерских лагерях, другие эмигрировали, третьи спились. Отыскался лишь один бывший приятель – некто Липман, но и он построил где-то под Псковом то ли свиноводческий комплекс, то ли, наоборот, бисерную фабрику. Понятно, ни тот профиль, ни другой не слишком коррелировали с торговлей комнатными цветами. Нет, там ловить нечего.
Тем не менее, пока ещё не унывающий голландец завернул с другой стороны – посетил офисы крупнейших цветочных оптовиков. Однако посмотрев их зелённых