– Живое?
– Да. Живое. Пожалуй, это самое подходящее слово. – Маша поискала взглядом бутылку. – Что ж, выпьем на брудершафт и перейдём на «ты»… Постойте! Давайте к главному, а то я боюсь, что сон кончится и…
Предо печально улыбнулся.
– Машенька, милая моя… Неужели вы ещё не поняли, что не спите? Всё, что происходит здесь и сейчас гораздо интереснее, чем в любом сновидении. Очнитесь, Маша! Ау-у! Может, вас ущипнуть?
Она недоверчиво посмотрела на Предо. Ну конечно, кто в каком сне скажет, что всё там неправда?
– И всё-таки, я докажу вам, недоверчивая вы натура, что я вовсе не галлюцинация. А вы… бодрствуете, – сказал странный гость и сосредоточенно нахмурил лоб. – Точно, так и сделаем, – произнёс он куда-то в потолок, затем обратился к Маше: – Вам Терпилов когда-нибудь снится? Знаю, знаю, что нет. Итак… Прошу жаловать, хоть любить и не принуждаю… Терррпилов!
Как гром среди ясного неба из прихожей раздался звонок. Маша вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Встала из-за стола и пошла открывать. Оттянув защёлку, распахнула дверь. На пороге стоял, покачиваясь, Вадим. Вдрызг пьяный, с откупоренной бутылкой шампанского в одной руке и увядающим букетом переломанных и некогда жёлтых хризантем в другой…
Глава четвёртая. Хозяин «Парагвая»
Терпилов принадлежал к той категории людей, которым легче дать (извините за грубую прямоту), чем объяснять причину отказа. Он почти никогда не обижался на то, что люди компанейские или просто лёгкие считают его обычным занудой. Ощущал себя этаким монстром общения, который бесчисленными своими аргументами задавит любого противника в любом же споре. Не понимая, что полемизировать с ним нормальный человек не станет по причине той смертной тоски, которую навевают пространные речи ни о чём. Вадим приписывал быструю капитуляцию соперников умению вести риторику. Ну, и собственному уму. Недюжинному.
По правде сказать, Терпилов глупцом и не был – школу закончил с медалью, институт – с красным дипломом. Да ещё и две кандидатские диссертации защитил на не сочетаемые между собой темы – городское водоснабжение и политическая история. В разных университетах, естественно.
Вообще, вторая тема в жизни Вадима была не столь специальностью, сколько хобби. Нет, даже не хобби, а этакой фишкой. Он вполне искренне верил, что любой вид власти – будь то абсолютная монархия или классическая демократия – рано или поздно приведёт себя к уничтожению. В душе противореча себе же и будучи человеком от природы властным, он всячески скрывал это за маской пассивного анархизма, хоть особо и не чтил взгляды ни Прудона с Бланки, ни Бакунина, ни Кропоткина. Однако изданные труды названных практиков и теоретиков держал дома на самой видной полке.
Больше всего на свете Терпилов любил две вещи – деньги и бывшую жену. Машу. Нет, мы вовсе не оговорились, назвав вещью человека. Почему так? Ну… какие-то живые чувства Вадим к Марии