Сказание о том, как Алексей с диваном воевал, было действительно захватывающим, хотя и весьма банальным. Алексей проявлял упорство и мужество не дюжее, но был на самом деле с диваном по одну сторону баррикад, так что и назвать сказание следовало бы иначе. Воевала лишь Лиза – воевала с диваном, с Алексеем, со всей маленькой квартиркой, с той самой кухней, на которой ещё летом так беззаботно открывала зажигалкой пиво, воевала со всем одиноким домом, стоявшим на окраине района, и со всем районом, казавшимся ей уже самым ужасным местом на Земле, и с двором, протянувшимся внизу и принадлежавшим Гусю и Шаману. Воевала и с ними, мгновенно пришедшими дивану и Алексею на помощь. Воевала с местным укладом жизни, и в одиночку хотела устроить революцию, и стойко выдерживала сопротивление старого мира.
Это-то и удивило её слегка, когда началось. Удивило, что вся деятельность, направленная на то, чтобы, как и бывало не раз в её жизни, помочь нуждающемуся и одновременно улучшить собственную реальность, вся деятельность, вылившаяся в войну, неожиданно оказалась так ей важна.
Война, быстро ставшая невыносимой и омерзительной, поскольку отнимала все Лизины силы, но приносила сплошные поражения, оказалась так ей важна. Победа в ней оказалась необходима.
Жизнь и деятельность Алексея, то есть другого человека, стали беспокоить Лизу будто бы её собственные – прежде никогда ещё не случалось подобного. Прежде все её самые искренние и благородные стремления помочь кому-либо затухали там, где начинались собственные неудобства. Теперь же собственные неудобства казались фоном.
Вот, что обнаружилось за внезапно оборвавшимся весельем.
Алексей как боец обладал хитростью, которой позавидовали бы многие; то и дело ему удавалось провести Лизу и оставить её с носом – в полной уверенности, что она, наконец, выиграла хотя бы одно сражение. В бою он использовал сперва обещания, а затем, когда они утратили свою силу, ничуть не растерявшись, стал применять тактику Полного Понимания и Некоторого Ожидания. Тактика заключалась в следующем: если Лиза наступала на него с вопросами, аргументами, требованиями и просьбами, он отвечал, что прекрасно всё понимает, поскольку уже и сам не раз задумывался о том же, и что, кроме того, он всё уже сделал и теперь следует ждать. Ждать следовало некоторое время: три дня, неделю или месяц. Когда этот срок истекал, сражение повторялось, и вскоре тактика была Алексеем усовершенствована: помимо слов он использовал