– Возьми, дурак! Если они сюда ворвутся, разбираться не будут, кто журналист, а кто солдат.
– Не возьму. Если они сюда ворвутся, мне автомат не поможет. – Проорал я в ответ.
В это время еще один тяжелый снаряд потряс стены, и гвардеец побежал куда-то наверх. Разрывы практически не затихали. По зданию били прямой наводкой, и было не понятно, как оно еще не рухнуло. После очередного грохота погасла тусклая лампочка. Стало совсем темно. Знобило. В подвале было сыро и прохладно, а я – в одной футболке. Или это не от холода? Темноту пробил луч фонарика. Двое гвардейцев принесли раненого и положили на мешки. Сидевшие у стены женщины с причитаниями кинулись к нему. Фонарь нам оставили, но он тускнел прямо на глазах – садились батарейки.
Сидеть в этой темноте, ожидая, пока от очередного разрыва на голову рухнет потолок, было бесполезно. Я знал, что из подвала был выход на улицу – во дворы, в сторону Преображенского собора и рынка. И догадывался: если бьют танки и бронетранспортеры, то, скорее всего, со стороны площади. С тыльной стороны здания подойти им было трудно. И двинулся к выходу, переползая заграждения. Только перевалился через мешки с песком – сверху на голову полетели куски штукатурки и камней. Это снаряд пробил внутреннюю перегородку здания. Подождав несколько секунд, бросился бежать в темноту, к собору. Дверь оказалась открытой. Навстречу бросился человек в рясе – отец Леонид. Я уже знал его, заходил раньше.
– Быстрее, быстрее, пожалуйста. – Попросил он. – Прикрывайте дверь.
Среди ночи в церкви он был не один. У стен, прямо на полу, сидело несколько женщин. На руках одной из них во сне всхлипывала девочка. Отец Леонид погладил ее по волосам. Женщина разрыдалась.
Тонкие свечи поминальным огнем выхватывали лики на стенах. Черные тени плясали под куполом в такт разрывам.
Механизированные колонны Национальной армии Молдавии ворвались в разблокированный и безоружный город сразу с нескольких сторон – из Варницы, Хаджимуса, по Кишиневской и Каушанской трассам. Почти без всякого сопротивления. Но перепуганные собственной смелостью экипажи танков и бронетранспортеров без всякой нужды заливали город свинцом, расстреливая по пути каждого, кто попадался на улице. Били по домам. Люди гибли в постелях, на кухнях, во дворах. БТРы сослепу въезжали в витрины магазинов и крушили все подряд – стекла, прилавки, хлеб, помидоры и людей, людей, людей…
К десяти часам вечера почти весь город был захвачен. Разрозненные группы приднестровских гвардейцев и милиционеров, лишенные управления, самостоятельно пытались противостоять бронированной армаде, чтобы хоть как-то замедлить ее продвижение. Но под шквальным огнем бойцы отступили вначале к речному порту, а затем и дальше – к крепости. Оставался маленький непобежденный островок – здание горисполкома. По нему били с двух сторон из пушек и пулеметов. Здание сотрясалось от разрывов. Но его защитники не сдавались. Они отстреливались из окон и подвалов. Более