Вселенная
целая.
Не сворачивая
с пути,
незыблем наш вектор,
наш алгоритм.
Улепётывайте из под ног,
сволочи!
Разбегайтесь в свои норы,
углы.
Торопитесь.
Перед некогда казнёнными,
на коленях теперь палачи.
Так ходили мы дети и взрослые,
разделенные на М и Ж.
Это наш!
Крестовый поход в ТСЖ.
«Артачатся, не хочут попадать в ботинки ноги…»
Артачатся, не хочут попадать в ботинки ноги,
и возвращаться в свой нон-стоп,
бегом,
разнузданно,
раскрывши рот…
Взгляд в доски пола,
молча постою ещё в пороге.
По всем фронтам,
вернувшись на щите,
мне анонсирован
цейтнот.
Ударами,
пощёчин крепких,
собственной дрожи
уйти,
рывками,
смело,
но на ощупь,
и не вернуться…
Задержка,
ломаясь,
стоять не прикрывая рожи,
в глазах с плеском,
обернуться
с натянутой улыбки,
треском
кожи.
«Лезвие бритвы, затупилось…»
Лезвие бритвы, затупилось,
острое.
Целуя,
в ухо шепча
мёд,
шею мою нежно резала.
С умением лекаря, врача пунктуалила
гекатомбу,
методично соблюдая
ГОСТ.
В мясо затхлое —
лёд.
Тазом кости,
мои белые,
подальше
вываливала.
Тихо взгляд, отводя в сторону, готовила
с ужином —
суженому,
бомбу.
На мослах,
чечётку отплясывая,
не жалея каблуков
туфлей.
Сделай музыку тише, родная, и прикройся,
скорей.
Механизм работает
чтко,
потому что надёжней
людей.
И потом,
в отчаянном гневе,
говорил,
никогда не прощу,
но простил.
Счастлива