Я отодвинулся из проема двери, пропустил туда деда и он важно стал подниматься по очередному трапу вверх.
Когда мы поднялись к капитану, то дед важно вошел в его каюту, стукнув костяшками пальцев, для приличия, об косяк открытой двери.
Он вальяжно прошел во внутрь, и сел в кресле напротив стола:
– Анатолий Михайлович, вот это к нам новый четвертый механик пожаловал. Будем брать его? – после этих слов дед внимательно посмотрел на капитана.
Капитан взглянул вначале на меня, а потом и на стармеха:
– Ну, а что делать? Если направление есть и отдел кадров согласен, то придется брать. У нашего-то жена беременная вот-вот рожать начнет. И, тем более, ему надо на третьего сдавать. Он уже тут всем мозги пропудрил, что задержался в четвертых механиках, – потом капитан оглядел меня с головы до ног и решительно сказал. – Пусть принимает дела. Посмотрим, что ты за четвертый механик такой, – это уже лично мне, пристально глядя в глаза.
Дед немного поразмыслил, усваивая приказание капитана, и поднялся с кресла:
– Хорошо. Я это обеспечу.
Он также не спеша вышел из каюты, и я последовал за ним.
Войдя к себе в каюту, он на пороге развернулся, не дав мне пройти за ним, и важно изрек:
– Иди, принимай дела.
Я развернулся и бросился в каюту, где оставил свои вещи.
Когда я туда ворвался, то там уже сидел здоровенный мужик. Ему было лет 30. Он был выше меня ростом, такой здоровенный и пузатый. Увидев его, сидящим на диване, я протянул ему руку:
– Алексей.
– Николай. Ты что? Мне на замену пришел? – в его голосе было столько надежды…
– Да. А, как будто ты этого не хочешь? – усмехнулся я.
Сегодня меня все эти человеческие волнения уже переполнили, и я с трудом сдерживался, чтобы не сорваться от нервного перенапряжения. Нужна была какая-то разрядка.
Но Коля был, не пробиваем, как мамонт в мезозойскую эру. Он только слегка улыбнулся и позвал меня за собой:
– Пошли, буду тебе все показывать.
Я немного охладил немного его порыв:
– Ну, хоть переодеться-то можно?
– Да переодевайся, кто тебя держит. Это время только на меня работает.
Роба у меня была. Я тут же переоделся, и мы с Коляном спустились в машинное отделение, поражающее идеальной чистотой, там только что пылинка нигде не лежала.
Все блестело и сияло. Плиты были зелененькие, леера сверху черные, а внизу белые. Насосы и динамки были выкрашены салатной краской и блестели. На главном двигатель ни пылиночки, ни подтека. Вокруг царила идеальная чистота, сродни, как в операционной. Мне даже стало стыдно за свою поношенную и застиранную робу.
Мы прошли в ЦПУ, где горели многочисленные лампочки. Сейчас часть из них была красного цвета, обозначающая, что данные механизмы остановлены.
На мнемосхемах было все четко обозначено. Все было зеленое и красивое.