Дача по выходным, возведенная в культ, была такая же, какая и в моей семье. Как и у предыдущих двух моих жен, у Ольги была старшая сестра и племянница. Даже день рождения у Ольги был в один день с Ниной, а ядовито-малиновое до колен трико, купленное женой на распродаже, я захотел выбросить в первый же день, как только увидел. И конечно, Ольга была Водолеем, как и все женщины, в которых я влюблялся, меня тянуло к ним как магнитом. Соблазнять женщин-Водолеев есть особенное удовольствие. Они хитры, наивны, меркантильны и бескорыстны. А еще любопытны. Все эти качества у них пронизаны одно в другое, как кольца в китайской шкатулке-головоломке, и друг от друга неотделимы.
Дни рождения в один день у обеих – на меня это произвело сильное впечатление. К такому обстоятельству следовало бы отнестись как к простому совпадению и не более. Однако вопреки логике и здравому смыслу, которых я всегда старался придерживаться, это совпадение предстало предо мной как фатальная предопределенность всего, что случилось у меня с Ольгой сразу, как неизбежность всего того, что произошло потом.
Совпадение внешних параметров жизни было абсолютным, но различалось по сути – это был другой ритм, другой уклад, и если бы я женился на Ольге, этому укладу мне пришлось бы отдать свою оставшуюся жизнь. Это был незнакомый и некомфортный мне быт, к которому надо было привыкать; это было равносильно тому, как поменять имя и фамилию, как сменить кожу. Все свободное время я был бы обязан посвятить ей, её ребенку, маме, даче, выполнению всех ее многочисленных просьб и поручений. И, наоборот, про своих родственников, друзей и, конечно, о дочери мне пришлось бы забыть.
Я поймал себя на мысли, что роль любовника устраивает только меня. И хотя в статус жениха и мужа я переходить не торопился, но чувствовал, что таковым уже являюсь. Знаменитый вопрос принца Датского мог звучать и по-другому – жениться или не жениться? Потому что именно этот вопрос стоял и перед ним, и передо мной одинаково, как один из ключевых в наших с ним сюжетах. Мы оба не хотели жениться на своих О. Но вопрос неумолимо надвигался на меня, как ледник на Русскую равнину в Эпоху Великих Оледенений, продвижение которого я пытался всячески затормозить. И чем больше я сопротивлялся, тем ниже опускался градус нашей любви.
Наши отношения становились все более непонятными, за исключением моих отношений с ее сыном. Я был уверен, что буду любить его как родного, смогу воспитать под себя, и никто не скажет, что воспитываю неправильно. Я хотел ребенка, сына, я стал пробовать себя в роли отца, у которого мальчик, и у меня получалось.