До леса оставалось метров двести или триста, когда Роман покачнулся и неуклюже, медленно стал подниматься. «Попали», – мелькнула у Федора Страшная мысль. Ему хотелось закричать Евсею: «Поддержи его, поддержи Романа!». Но Евсей, не оборачиваясь, гнал коня. Роман еще какое-то время держался, потом тяжело рухнул в снег…
Не дожидаясь беды, в то же утро, Федор с семьей ушел в лес.
Евсея тогда он больше не видел. Слышал, что его вроде как поймали и теперь он служит в Городокской полиции. Встретился с ним после войны. Постояли они посреди улицы, ненавидяще глядя один на одного, и разошлись. Все тогда было им ясным без слов. Оказалось, что не все.
Сгорбившись над золотом и как-то еще больше постарев, дед Федор вспоминал прошлое, когда услышал голоса, доносившиеся с улицы. Он очнулся от мрачных дум и, не отдавая себе отчета в том, что делает, машинально схватил коробку, сгреб в нее вместе с землей драгоценности. Закрыв, сунул ее себе под телогрейку и вылез из погреба.
Во дворе над бывшим полицаем согнулись врач с участковым, они о чем-то тихо говорили. Евсей коварно щерился в небо. Казалось, он все видел и знал.
Дед Федор последний раз глянул на Евсея и, не оборачиваясь, торопливо пошел домой. Врач с участковым рассеянно поглядели ему вслед и опять склонились над покойником.
XII
За гробом, который одиноко лежал на возе, шли с десяток ветхих старушек, четверо мужчин с лопатами, да потерянно бежала в стороне овчарка, провожая в последний путь своего хозяина. Время от времени она останавливалась, принюхивалась и зло скалилась на редких встречных прохожих.
Из окон домов и из-за заборов на похоронную процессию глядели рубежцы. Они скупо бросали реплики. Кто осуждающе, а кто так, чтобы не молчать.
– Гляди ты, в церкви отпевали.
– Так не собака, а человек все-таки.
– Оно так, да не совсем.
– Ладно, он уже отжил свое.
– Один жил, один и умер.
– Все помрем.
– Что заслужил, то и получил.
– Теперь ему уже все равно.
– Не скажи: суд Евсея еще и на небе ожидает. Точно, ожидает.
– Этого никто не знает.
– Ты, может, и не знаешь, а я знаю.
– Упокой его грешную душу, Господи.
– О-хо-хо…
Молчаливо двигалась процессия. В ее малолюдности было что-то отталкивающее и зловещее. Быть может,