Однажды резались в дурака в комнате, уставленной тяжёлой резной мебелью. Ивану нравились большие рыцари чёрного дерева, охранявшие дверцы шкафа.
– Откуда у вас такие? – без всякой задней мысли спросил он, кроя Васькиного козыря.
– Что откуда? – рассеянно переспросил да Силва. – А, эти… снизу, из холла.
– Какого ещё холла?
– Внизу, как входишь, был холл с коврами. Это же дом моей прабабушки.
– В каком смысле?
– При царе наша бабушка владела этим домом. Она дворянкой была, после революции ей оставили эту квартиру. А остальное, конечно, отобрали.
– Так ты, получается… дворянин? – Иван был потрясён.
– Вроде того, – подтвердил да Силва и зверски вытаращил глаза. – Твой ход, холоп!
Девятый и десятый катились к финишу. Да Силва налегал на математику: капитанова наследника ждала Макаровка. Лёха увлёкся комсомольской работой, пропадал в райкоме. Иван тосковал на уроках, кося глазом на профиль с нежным пушком над верхней губой и вызывая радостное ржание класса ответами невпопад. Джо фанатично рубился в баскетбол.
Внешний мир в это время бурлил.
– Чего чехи-то волнуются?
– Социализм какой-то другой хотят, – сурово отозвался Джо. – Мало им, что мы их от фрицев освободили.
– А, – сказал Иван.
К экзаменам родители разорились на костюм – импортный, польский. Подступали щемящие белые ночи. По вечерам Иван с Машкой нарезали круги вокруг садика, в который выходили низкие окна её квартиры. Окно с треском распахивалось, раздавался сердитый глас:
– Маша, сколько можно! Тебе завтра вставать!
– Сейчас, мамочка! – кричала Машка, и они шли на следующий круг.
Экзамены нахлынули и миновали. Наступила пустота. Оглушительно чирикали воробьи. Деревья пылали зеленью. Сердце толчками гнало звенящую кровь.
Подошёл выпускной вечер. Каждому предстояло идти дальше своим путём. Было грустно.
– Романтики, – презрительно сказал Лёха.
– А что, нормальный ход, – Джо пробарабанил пальцами по фотографии, с которой скалились все четверо. – Мне нравится.
– Я, собственно, не настаиваю, – да Силва был холоден. – Это ведь просто… э-э-э… предложение. Если оно господ не устраивает, могу с голосования снять.
Из полутёмного актового зала доносились аккорды «Поющих гитар». У сортира – пацаны с бутылкой «Трёх семёрок». Химичка открыла было рот сделать замечание, махнула рукой и скрылась. Пролетали раскрасневшиеся девчонки: ожидалась гулянка по набережной, а на Неве – вот это да! – стоит корабль с алыми парусами.
– Ты, да Силва, не торопись, – урезонил