– Надо переговорить.
Встретились, по старой памяти, во дворе.
– Ну? – тяжело уронил пират.
И по колючему блеску глаз, словно затянутых прозрачной плёнкой, Иван мгновенно понял: всё правда.
Он ощутил это, но не успел вписаться в новую реальность. Язык бежал впереди, и Иван позорно, бездарно выдавил:
– Ты же не любишь её так, как я…
Будущий капитан, усмехнувшись, начал разворачиваться, чтобы уйти джентльменом. Иван с криком рванул друга за плечо и впечатал кулак между карих глаз. А нос вечно был у Васьки слабым местом.
Метелили друг друга со всей дури. С Васькиной морды кровь лилась, как из зарезанного поросёнка. У Ивана вылетел зуб. Их разнимали, стоял ор, из окон глазели старухи. Дальнейшее из памяти стёрла гигантская губка.
Разговор с вернувшейся в город Машкой был коротким.
– Звоню в последний раз.
– Маша, что ты делаешь, Маша, – растерянно сказал он.
– Пора взрослеть, Ваня. Спасибо за всё. Жизнь продолжается.
Встретились они через двадцать лет.
Шла осень восемьдесят девятого. Народ зверел, отоваривая талоны на сахар и водку. К этому моменту Иван уже пережил неудачный брак и развёлся. Он бежал к метро – свободный кооператор в шикарной спортивной куртке и настоящих джинсах. И – наткнулся на взгляд глубоких серых глаз, опушённых всё теми же ресницами.
– Стой, стой! – она ухватила его за рукав. В сердце ударила тёплая волна.
– Машка!
Кинулись друг к другу, смущённо отстранились.
– Ты куда?
– За картошкой, – засмеялась, показывая авоську. – На рынке вроде есть. Дорого, и очередь, зато есть.
– Какая, к чертям, картошка… Пошли куда-нибудь, посидим…
В мороженице болтали о всякой чепухе. Он жадно смотрел на неё. Она почти не изменилась – тот же румянец на высоких скулах, тот же слегка задыхающийся голос. Пополнела, конечно. Но ему было плевать. Это была всё та же Машка. Словно все двадцать лет хранилась в кладовке, и вот её вынули и показали ему, и всё вернулось. Его тянуло к ней с прежней, теперь слегка пугающей силой.
Они начали встречаться. Поначалу – стесняясь странного импульса, неумолимо толкавшего к сближению. Оба ощущали неудобство, приводящее в смущение: взрослые люди, а как подростки… на пятом-то десятке?
Машка переживала этот взрыв влечения истинно по-женски. Когда Иван рассказал о своей прежней жизни, о развалившейся семье, порывисто вздохнула:
– Теперь найдёшь себе молодую…
– Эт-то ещё почему?
– Первый брак часто по глупости. Второй – осознан. Во втором браке жена всегда моложе мужа.
– Ты мудрая черепаха Тортилла, – сказал он.
Оба старательно делали вид, что эти встречи – просто дань щенячьей любви-дружбе двадцатилетней давности. Мы же друзья, да? У каждого своя жизнь, мы взрослые люди. Разве взрослым людям запрещено встретиться, вспомнить былое? Нет тут ничего дурного.
Мобильных телефонов