Алексей спиной ощутил холод ледяной пустоты, которая была под ним – до самого дна ущелья, и даже успел пожалеть, что все так нелепо получилось, и не было на складе военного снаряжения крючьев для страховки, а в следующее мгновение упал вниз. Последнее, что он успел почувствовать – это странное чувство невесомости, словно кто-то щекотал под ложечкой. Дальше – ничего, пустота, тьма!
….Очнулся он от холода и боли. Было темно, и Алексей не мог понять, сколько времени прошло с момента падения. Что-то громко сипело рядом, и сначала сержант испугался, решив, что возле него находится кто-то еще, но потом сообразил, что это его собственное дыхание. Кажется, он лежал на нижнем уступе в пятнадцати метрах ниже того места, до которого вскарабкался по ледяной стенке.
Алексей хотел было поднести к глазам часы, чтобы узнать время, но тело прошила такая невыносимая боль, какой он не чувствовал никогда: ни во время ранения, ни после, в госпитале. И он задохнулся от этой боли, она сковала его, заставила замереть и на какое-то время напрочь отказаться даже от мысли о дальнейшей борьбе за жизнь.
Несколько минут он просто лежал и смотрел в темноту. Кажется, все еще шел снег, но замерзшее лицо почти не ощущало падения снежинок и порывов ветра.
Потом пришла мысль, которая заставила Алексея возобновить попытки выяснить свое физическое состояние. Это была мысль о «бесе». Тварь, конечно, могла уйти, приняв его за покойника, а могла остаться где-то здесь, рядом, и Алексей не хотел превращаться в заживо выпотрошенного, а потом подкопченного «омуля». Поэтому он сначала попытался пошевелить пальцами рук, а потом, когда это удалось – пальцами ног. Боль вспыхнула с новой силой, снова заставила замереть, но все-таки Алексей чувствовал ноги, и это было уже хорошо. Надо было попробовать выяснить, что у него сломано.
Он мысленно представил себе, что находится в рюкзаке, на котором он сейчас лежал. Кажется, только мягкое: спальник, коврик, спецпаек. Магазины и патроны к подствольному дробовику находились в передних карманах куртки. «Нортон»… Где «Нортон»?
Правая рука, слава Богу, действовала! Больно, но терпимо, не то, что левая. Левая, скорее всего, сломана или есть трещина в кости, что тоже очень болезненно! Алексей пошарил по снегу и негнущимися замерзшими пальцами нащупал ствол винтовки.
«Уже лучше! Но наверняка отбил легкие и все, что можно и нельзя. Недаром столько крови во рту… Переломы? Ребра – сто процентов! Позвоночник? Плохо, если позвоночник…
Таз? Если таз – тоже хреново: значит, есть еще одно внутреннее кровотечение. Ноги? Ноги вроде целы!
Бато? Бато звать на помощь нельзя… Сожрут. Ночью его точно сожрут! И пацан