Да, должна признать, что я испытала лёгкое дуновение страха – словно холодок пробежал по моим жилам, – когда стояла там, перед огромной кроватью. Нас было только двое. Я и герцогиня Тринити. Никаких свидетелей. И никто не поможет, если герцогиня внезапно встанет, завернёт меня в блинчик и съест на завтрак.
Тяжёлые веки герцогини вдруг поднялись:
– Закрой рот, девочка, муха влетит.
Я вздрогнула. Словно напуганный младенец ненастной ночью. Возмутительно!
– Я смотрю, ты маленькая простушка, – заявила герцогиня.
– Бедняжка, вы страшно заблуждаетесь, – сказала я, когда дар речи вернулся ко мне. – Должно быть, перед смертью ваше зрение затуманилось. Я исключительно хороша собой, и это неоспоримый факт.
Старуха пожала плечами:
– Как скажешь.
Дверь на балкон была открыта, и лёгкий ветерок колыхал венчик белых волос герцогини. Почему-то это зрелище вызвало в моём сердце грусть. Мне захотелось сказать что-нибудь доброе, утешительное этой несчастной. Я хорошо умею вести подобные непринуждённые беседы.
– Ваши глаза такого чудесного зелёного оттенка, – сказала я. – Всё остальное – сущий кошмар, но глаза милые.
Она слабо улыбнулась:
– Есть хочешь?
Я уже перекусила кусочком-другим хрустящего бекона с серебряного подноса с завтраком, стоящего на сервировочной тележке за дверью герцогини. Так что есть мне совсем не хотелось.
– Что ж, тогда к делу, – провозгласила герцогиня. – Ты сопровождала графиню Карбункул в качестве горничной?
– Скорее компаньонки, – поправила я. – Бедная полуслепая старая развалина и шагу без меня не могла ступить. Она обожала меня как родную внучку. Ну, или по меньшей мере как троюродную внучатую племянницу. На самом деле…
– Цыц! – Взгляд зелёных глаз герцогини остановился на мне. – Я знаю, что она тебя бросила. Оставила без гроша в этом безбожном городе. Ты правда окунула её в пунш?
– У неё явно воспалился мозг. Как ещё я могла облегчить её состояние? – гневно парировала я.
Герцогине мой ответ, похоже, пришёлся по душе.
– Графиня сказала, что тебя оставили в Харрингтонском приюте для нежеланных детей в возрасте примерно пяти лет. Это так?
– Очень в этом сомневаюсь, – сказала я. – Отчётливо помню, что я выросла в умопомрачительно милой и любящей семье.
– Чушь, – буркнула герцогиня, но на лице её появилась усмешка. – До того как поступить к герцогине, ты работала на Мидвинтеров в Лондоне, верно?
– О да, – сказала я. – Такие милые люди. Чудовищно непривлекательные, но такие милые.
– Значит, ты знакома с кузиной леди Пруденс леди Амелией Баттерфилд?
– Мы встречались раз или два, – ответила я, гадая, к чему она клонит.
Герцогиня Тринити приподняла голову над грудой подушек, её многоярусный подбородок пошёл ходуном словно желейный торт:
– А с дочерью леди Амелии Матильдой?
– В