– Глупая затея. Новобрачный заснул за столом. Я сделал отличные снимки. Черно-белые. Он на стуле. Она сидит рядом, в фате, положив голову ему на плечо. Выражение лица капризное. – Бертран почувствовал, что Лола живо представила себе эту картину, и признался, что видел Франка с сумкой на плече.
– Где он хоронит свою холостяцкую жизнь?
– В Ду[7].
– А подруги устраивают для тебя девичник в конце недели?
– Да.
Бертран встал.
– Завтра? В Париже? – Не дождавшись ответа, он повторил, не спрашивая, но утверждая: – Завтра в Париже. – Прошел мимо нее и направился через гостиную к двери в спальню. Она молча последовала за ним, оставляя следы босых ног на красных плитках пола.
– Мне было интересно, что тут упало с жутким грохотом, – признался он, подхватил с пола матрас и уложил на место. Собрал простыни и наволочки. Поставил на место столик, положил на него журналы и книги, так и не поинтересовавшись, почему все это опрокинулось. Потом высунулся из окна и посмотрел на небо. Лола Баратье, будущая мадам Милан, почувствовала, как качнулся пол, а в самом дальнем уголке живота пробудились бабочки. Бертран снова притянул ее взгляд.
– У нас есть шанс встретиться наверху.
Лола вынырнула на поверхность. Коснулась стены правой рукой.
– Шанс ничтожно мал.
– Но он есть. – Бертран замер перед открытым гардеробом.
Лола затаила дыхание, бабочки замерли в полете. Он заметил ее страх, увидел золотистый чехол и все остальное. Толкнул дверцу, сделал шаг в сторону.
– Я не сужу и не углубляюсь. Снимаю мир таким, каков он есть.
Он стоял перед ней – не слишком близко и не слишком далеко – и смотрел в упор:
– Совсем как ты на борту самолета.
– Только резоны у нас разные.
Бертран не шелохнулся.
– И в чем же?
– В моей профессии, – не спеша начала Лола, – я не придаю значения тому, что не важно. Мне кажется, фотограф поступает прямо противоположным образом, разве не так?
Он не ответил. Отступил на два шага и привалился к стене. Уставился на шестиугольные плитки и ломаные линии пола. Повторил очень тихо, проследив взглядом один из зигзагов:
– Ты не придаешь значения тому, что не важно, а я поступаю иначе. – Долго смотрел на нее, потом улыбнулся. Вообще-то в подобных обстоятельствах Бертран не стал бы долго рассуждать. Фотография ждать не может. Жизнь коротка, время бежит от людей – наверное, хочет оправдать свои дерзкие вызовы и обольщения, желания и поступки. Обычно молодой человек не мучился вопросами – тем более такими, – но сейчас следовал за ломаными линиями, и Лола вдруг спросила:
– Что для тебя по-настоящему важно?
Взгляд Бертрана замер на точке, в которой перекрестились две темно-серые линии. Он уже слышал этот вопрос? От Дафны? Нет, конечно нет. От матери? От отца? От брата? От одного из преподавателей? Никто о таком не спрашивал.
– Четыре вещи я люблю безоговорочно: Африку, сладкие апельсины, три-четыре часа сна в удобной постели и мою свободу.
Бертран хотел