Дежурство подходило к концу, августейшее семейство удалилось в полном составе – царь с женою отбыли то ли на охоту, то ли на верфи, а дети вернулись в детскую. Рене и Гензель поправляли перед зеркалом свои стрелки и мушки, и взбивали на париках локоны, безнадежно опавшие к вечеру. В зеркале за ними отразился белый, как херувим – недаром он был Керуб – Виллим Иванович.
– Кыш, – шепнул он на ухо Гензелю Бергхольцу, – иди, прогуляйся.
Гензель не заставил себя уговаривать – тут же испарился. Хотя, скорее всего, притаился где-нибудь за портьерой и принялся отчаянно подслушивать.
– Поздравляю тебя, – Виллим Иванович запустил изящные пальцы в пышный белокурый парик Рене и красиво разложил локоны по его плечам – куда там куаферам, – Ты знаешь, что такое галантный реестр его величества?
– Наслышан, – проблеял Рене и внутренне затрепетал. Его недавнее бездумное кокетство грозило кончиться чем-то, что будет пострашнее пони.
– Поздравляю, – повторил Виллим Иванович, – сегодня ты в этом реестре в верхней строке. Можно сказать, ты главное блюдо.
Виллим Иванович сдул с пальцев золотую пыльцу и нежно приобнял Рене за плечи – тот лишь огромными, как у ночного зверя, темными глазами следил – в зеркальном отражении – за человеком за своей спиной.
– Чтобы придать тебе мужества – скажу, что из вашего семейства ты не первый, кто угодил в реестр его величества, – ласково проворковал Виллим Иванович, разглаживая на плечах Рене жесткую от шитья ткань.
– Догадываюсь, кто был первый, – пробормотал Рене, – а можно ли от этой чести… как бы… отказаться?
– Если в лесу тебя схватил медведь – ты сможешь ему отказать? – мелодично рассмеялся жестокий Виллим Иванович, – Разве что камер-юнкерство тебе прискучило, и ты ждешь не дождешься, когда вернешься в Ригу к трем своим очаровательным детишкам.
«И откуда он знает про детишек?» – подумал в отчаянии Рене, тут же догадался и проклял Гасси за болтливость.
– Это большая честь, – начал Рене запинающимся шепотом, – но будет ли эта честь…
– Оплачена? – усмехнулся Виллим Иванович, – О, да. И роялти с успехом покроет твой ночной проигрыш. Решайся!
«А про ночной проигрыш – откуда? – задумался Рене, – Неужели шпионы? Или стоит отрезать Гензелю его длинный язык?»
– А есть ли выбор? – уже притворно вздохнул Рене, – И как это происходит?
– Я буду твоим Вергилием, – отвечал церемонный Виллим Иванович, – не уходи никуда, я сам зайду за тобою. Еще пока не знаю, куда предстоит нам ехать. Я слышал, все в вашей семье знакомы с медициной – ты успеешь еще отправить лакея к себе домой, чтобы тебе