– Ладно, – с трудом выговорила она, – я обещаю тебе, – а затем сильнее сжала её руки. – Но если он ударит тебя снова… если перейдет границу…
– …ты ничего не сделаешь, – настаивала Нелли. – Ведь ты обещала.
– Не заставляй меня делать это, Нэл… я умру, если с тобой что-то случится. Умру от мысли, что могла помочь, но ничего не сделала…
– А я умру, если пострадают Элли, Мэнди или Ади. Или ты. Вы – моя семья. И я буду защищать вас так долго, как могу. – Эбигейл снова хотела что-то сказать, но Нелли лишь крепко обняла подругу. – Прости, но это мой выбор. Просто держись от этой темы подальше.
– Дэвис! Иди за стойку, черт тебя подери! Клиенты ждут!
Они обе повернулись на громкий крик, а затем Эбби поймала улыбку подруги.
– Иди. Тебе нужно работать.
– Но ты…
– Я справлюсь. Все будет хорошо, – заверила её Нелли, а затем попятилась к выходу, – созвонимся, ладно? Я наберу.
Эбигейл смотрела вслед своей подруге, не переставая чувствовать, с какой силой колотится её сердце. Всю ночь, работая в баре, она без устали думала о том, через что приходилось проходить Нелли. Каким же ублюдком нужно было быть, чтобы причинять боль своей любимой женщине? Чтобы раз за разом поднимать на неё руку? Эбби была практически уверена в том, что все тело Нэл было покрыто синяками и ссадинами. Она никогда не видела их и никогда не заставала этого чертового насильника за его любимым «развлечением», но видел Господь, если бы застала, то, не раздумывая, схватила бы пистолет и спустила бы хренов курок. Она убила бы эту мразь собственными руками и ни капли не пожалела бы о содеянном. И знаете, почему? Потому что каждый день наблюдала за тем, как угасает одна из самых милых, добрых и красивых девушек, которых Эбигейл только доводилось встречать. Как её темные, выразительные глаза, которые всегда, смотря на тебя, могли прочесть абсолютно все, что ты скрывал, теперь были потускневшими и пустыми. Взгляд, который раньше проникал в самую глубь твоей души, теперь все чаще казался отстраненным и загнанным. А её улыбка? Раньше, когда Нэл улыбалась, казалось, что мир начинает играть новыми красками, а теперь Эбби уже и не могла вспомнить, когда её подруга в последний раз по-настоящему смеялась. Нэл Сандерс одним своим взглядом могла заставить смягчиться даже самого черствого человека. Любого. Абсолютно.
Но не Эдварда Стоуна. Не этого мерзкого, эгоистичного, себялюбивого, жестокого, беспринципного…
– Ай, – Эбби одернула руку, когда ощутила пронзительную боль, и лишь спустя некоторое время поняла, что стакан, который она сжимала, разлетелся в её руках на осколки. Она инстинктивно перевернула ладонь и обхватила запястье другой рукой, чтобы не дать крови от порезов пролиться на стойку, а затем потянулась к полотенцу на полке.
– Как моя милая сменщица провела свой день? Пришел твой спаситель, и тепе… – знакомый голос в одно мгновение перестал быть радостным. – Господи, Эбби, что ты… – он резко схватил первую попавшуюся тряпку со стола и быстро и умело обмотал её руку,