Остановка на пути домой. Татьяна Грачева

манящим разноцветным леденцом, бессмысленными цифрами стандартного обозначения. Рохан втайне даже сам пытался придумать ей название, но упражнения в словах не были его сильной стороной. Ребята, собираясь в кают-компании, тоже иногда начинали играть в имена, так ни на чем не останавливаясь. Несмотря на всю загадочность, у планеты не было достаточно выразительной особенности, чтобы могло возникнуть имя. И вот чем это закончилось… Рохан не любил нарочито детских самодельных названий, как, впрочем, не любил слащавой манеры разговора с детьми. Сам он в тех редких случаях, когда ему приходилось общаться с детьми, вел себя так же, как со взрослыми – он вообще вел себя одинаково со всеми, – чем неизменно завоевывал горячую симпатию ребенка и обычно впоследствии не знал, что с нею делать. К тому же, не было, на его взгляд, в планете ничего такого особенно полосатого, – но, как это часто бывает, значение сказанного оказалась не столь важным по сравнению с уверенностью говорящего. Никто не стал возражать, и ничего не сказав, собравшиеся тем самым признали за нелепым словом право на то, чтобы быть именем незнакомой планеты. Теперь же, как только слово было произнесено, это мгновение назад жуткое место, где два экипажа исчезли, не оставив следа, стало похожей на Землю планетой с таким домашним, малость глуповатым именем Полосатик. Люди дали ей имя и имя дало им право на нее.

      К тому же, страх питается неизвестностью. Сейчас же планета была рядом. Ее можно было изучать вполне рациональными средствами и получать вполне рациональные факты. А рациональные факты не давали оснований для беспокойства: предположительный состав атмосферы пригоден для дыхания, нет признаков присутствия каких-то очень мощных и крупных животных, нет признаков разрушения цивилизации. И даже если бы внизу их ожидали какие-то опасности, это были бы вполне рациональные опасности. К ним, конечно, нужно было подходить серьезно, – но они не внушали необъяснимого ужаса. Только два человека имели основания испытывать иррациональные чувства – командир и Рохан. Но Рохан не допускал в себе ничего иррационального, а командир – что бы ни было сейчас в его душе – никак этого не обнаруживал. В команде царил энтузиазм.

      Теперь самой сложной задачей, стоящей перед экипажем, и, главным образом, перед Роханом, был выбор группы, которой предстояло совершить посадку и работать на поверхности. Командир принял решение сажать на планету собственно корабль, оставив большую часть экипажа на орбите в так называемой спасательной шлюпке. Романтическое название «шлюпка» относилось к небольшому космическому кораблю, способному доставить космонавтов не то что до ближайшего крупного межгалактического центра, но и до Земли. Если бы события стали развиваться по трагическому сценарию, они могли бы попытаться помочь, а в крайнем случае, – вернуться домой, доставив на Землю все, что было наработано по основной миссии, и то, что они смогли бы узнать о планете. В отличие