***
Между тем зонды были выведены на стартовую позицию, в том числе и их небольшая самоходка, силовой экран был на мгновение снят, и они начали быстро удаляться по пустыне. Рохан следил за ними в иллюминатор с чувством легкой щемящей жалости. Исследовательские машины под защитой собственных экранов быстро пропали из поля зрения, но все следили за самоходкой. Через несколько минут воздух в нескольких десятках метров от корабля вдруг пришел в движение, и ее заволокло плотное черное облако. Несколько раз оно как бы взрывалсь, слегка рассеивалась – инженеры поставили на робот электронные пушки, высокочастотные и низкочастотные излучатели – но энергия этих пушек была рассчитана только на несколько залпов. Облако вновь обретало плотность, прошло несколько минут – и оно рассеялось само, не оставив после себя ни малейшего следа. Самоходка растворилась бесследно.
Рохан шумно вдохнул. Он ожидал увидеть что-то подобное, но… как же их было много! Пустыня будто была покрыта живым песком. Его даже слегка передернуло при этой мысли.
Судя по оживленному обсуждению за его спиной, зонд успел передать немало интересных данных. Он не стал участвовать в дискуссии – все это, «разложенное по полочкам», проанализированное будет представлено вниманию экипажа уже через несколько часов.
Через несколько часов он уже многое будет знать, например, о том, как обороняться от мушек. А пока он занялся тем единственным делом, которое от него требовалось – подготовкой к экспедиции в лес.
Знакомая любимая работа почти совершенно успокоила его. Он забыл о странной несуществующей утренней жаре, о неведомой силе, которая выгнала из кораблей их предшественников. И мушки уже не вызывали у него прежнего трепета – это была просто здешняя особенность, с которой можно так или иначе справиться.
Беспокоило его совершенно другое. В глубине души он понимал, нет, знал, что все это совершенно зря. Эта экспедиция к лесу не могла состояться. Если бы Рохан допускал мысль о возможности предчувствия, подобное ощущение должно было бы его страшить. Но предчувствия, как и любая прочая мистика, были для Рохана невозможны, поэтому он просто досадовал, что у него внутри происходит нечто, чего он не может контролировать. С этим чувством он и отправился спать, когда началась условная ночь, которая теперь почти совпадала с настоящей, астрономической.
Сон, конечно, не обещал быть безмятежным, но то, что случилось, превзошло все мыслимые