Перед началом бюро его вызвал к себе секретарь райкома. Разговор начал с неожиданного вопроса:
– Товарищ Алексеев, вы коммунист?
Алексеев удивленно воззрился на него:
– Вы и сами прекрасно знаете это.
– Я неправильно сформулировал вопрос. Вы ощущаете себя коммунистом, ощущаете ту ответственность, которую взвалили на себя, вступив в партию?
– Само собой.
– А мне кажется – нет. Вам спецпереселенка, особо опасный элемент, дороже партии. Леонид Мартынович передавал вам мои слова – о возможности исключения вас из партии, за поведение, недостойное коммуниста?
– Передавал.
– Тем не менее вы не только не отказались от связи с выселенкой, но и поселили у себя мать Марты Франц. А мы, между прочим, планировали назначить вас председателем райпо. Теперь, конечно, вашу кандидатуру на этот ответственный пост придется отклонить. Если, конечно, вы прямо сейчас, до бюро, не дадите мне честное слово, что отказываетесь от связи с выселенкой, отправляете мать Марты Франц обратно в барак. Только при этом условии я могу снять с повестки дня ваше персональное дело.
Многое хотелось сказать Алексееву секретарю, но он сдержался, боясь навредить Марте:
– Я не могу понять, чем любовь к женщине мешает райкому и лично вам?
– Не утрируйте, Алексеев, не просто к женщине, не просто, и мешает не мне, а дискредитирует районную партийную организацию. Так вы даете слово?
– Нет.
– Напрасно. Вы еще ой как пожалеете об этом. У вас был шанс все поправить, но вы им не воспользовались. Для начала, может, и отделаетесь выговором, но если будете упорствовать – вылетите из партии. Это я вам гарантирую. Место председателя райпо вам тоже не видать, да, пожалуй, распрощаетесь и с должностью, которую занимаете. А ведь вы молодой растущий коммунист, у вас все впереди. Такие перспективы. И все терять ради какой-то…
– Она не какая-то!
– Идите, Алексеев, разговор окончен. Вашему отцу было бы стыдно за вас.
– Не думаю. Он был умным человеком.
– Что вы хотите этим сказать? – вскинулся Шипицин.
– То, что сказал: мой отец был умным человеком.
– Не завидую я вашему будущему, Алексеев.
– Вы что, гадаете на картах? – все же не выдержал Алексеев, внутри у него все кипело от гнева.
– Что?
– Вы сказали, что знаете мое будущее. Вот я и подумал…
– Идите!
На бюро за выговор Алексееву проголосовали единогласно. Большую роль сыграла пламенная речь Дрюкова о потере бдительности коммунистом Алексеевым…
Возвращались тоже втроем, Трубицин с Сомовым говорили, что Шипицин не прав, ругая их за низкую производительность. Что могут женщины? И непонятно молчание начальника леспромхоза, он-то в курсе, что большего с таким контингентом не сделать. Хорошо, пообещали прислать вербованных…
Но недалеко