И она полезла в шкаф.
– Соседей нет, они ещё из отпуска не вернулись. А про слесаря я знаю. Я сам этот слесарь и есть.
Люба А. закрыла шкаф и присела на стул рядом.
– Может, к родственникам или друзьям?
– Один я. Со всех сторон, – с некоторым пафосом проговорил Веня.
Люба А. сочувственно помолчала.
– И что же делать?
Веня пожал плечами, подошел к журнальному столику и, бегло просмотрев программу передач, включил телевизор. Удобно устроившись на диване, он уставился в экран.
***
Дверь комнаты приоткрылась, и белый расплывчатый круг от света фонарика тихо двинулся к спальне Любы А.. Следом двигался Веня.
Он вошел в спальню.
Белый круг ткнулся в пол, замер и вполз на стену. Не торопясь, Веня подошёл к одному из цветков, раскрыл перочинный ножик. Еле удерживаясь от желания срезать тоненький стебель, он сделал ямку и пристроил в неё головку прорастающего лука…
Белый круг распластался по стене, увешанной фотографиями.
Веня подошел ближе и, вытянув шею, принялся их рассматривать.
Вот Люба А.; вот мужчина улыбается и машет рукой; вот Люба А. вместе с этим мужчиной на теплоходе…
Одну из фотографий он рассматривал дольше: во дворе дома Люба А. с ребятишками раскрашивает снеговиков, а в стороне, в углу фотографии, стоит случайно попавший в кадр Веня, наблюдая за происходящим.
Веня улыбнулся. Луч фонаря заскользил дальше и очутился на кровати. На одной подушке оказалась голова спящей Любы А. – она отвернулась к стене; на подушке, что лежала рядом, – большой фотопортрет «мужчины с теплохода».
– Спокойной ночи, – не оборачиваясь, вдруг произнесла Люба А.
Веня вышел…
На кухне он с ожесточением вырыл две ямки около одного из цветков и посадил в них по луковице.
***
Веня сидел на кухне, часто постукивая по деревянной доске ножом, и превращал луковицы в мелкую кашицу.
Солнце только вылезало из-под горизонта. Люба А. посмотрела на часы заспанными глазами – шесть, почти ровно. Она поставила чайник и села напротив Вени.
– Это для чего? – спросила она сонным голосом.
– От головной боли и для роста волос, – ответил Веня, накладывая кашицу в марлевую шапочку и аккуратно пристраивая её на своей голове.
– Вы плохо спали?
Веня помолчал, глядя за окно, и еле слышно произнёс:
– Меня никто не любит. И когда я думаю об этом, у меня начинает болеть голова. От злости.
– А вы не злитесь.
– Если я не злюсь, то начинаю завидовать. Тогда ещё и сердце болит, а к нему лук уже не приложишь.
– И кому вы завидуете?
– Вам, например. И вашему мужу. Видно, что вы любили друг друга.
– По чему видно?
– По фотографиям. Да и по вам. Если я умру, мою фотографию на подушку никто не положит.
– Попробую