Старушка под жасмином. Ирина Брилль

только что вышел, и в который уже раз стал обходить Деда по кругу, – отказался, гад… Он зашился недавно, а и ну его! А ты прямо как с выставки – туфли лакированные, костюм фирменный… лицо такое… благородной сединой обрамлённое. Ты, дед, понимаешь хоть, что ты самый настоящий красавец?! При таком костюме! А туфли, туфли!

      – Ну и что?

      – Конечно, тебе-то всё равно. Тебя и нет как бы. Спросу с тебя никакого, да? А я один боюсь идти…

      – Чего-о-о-о? – снова протянулось от Деда в сторону Кольки.

      – Ей-богу… – прошептал парень.

      И Деду показалось, что в глазах этого молодца, не пропускавшего случая, чтобы не подтрунить над ним, зарождаются микроскопические совсем, но чистые и уже ярко блеснувшие первыми каплями роднички. Видел он у него такие же, когда лет пятнадцать назад, поймав у своих яблонь, держал того одной рукой за шкирку, а другой сжимал длинные стебли крапивы, не чувствуя от негодования, как раздирает колючим жаром ладонь. Он давно уже понял, что именно в тот день, уже далёкого для всех Колькиного детства, сам себе создал врага. И враг этот, ставший задиристым, но весёлым и добрым парнем, имел для Деда один и очень большой недостаток – при каждом удобном случае портил он ему кровь.

      Но теперь страх Дедов неожиданно для него самого изошёл в нечто себе противоположное.