– Судебное заседание объявляется закрытым, – без особой патетики объявил судья и исчез.
– Счастливо оставаться, дружище.
– Ага, и тебе не хворать… Шутник ёбаный.
Фишер встал в центре камеры, подняв правую руку, будто держа судейский молоток.
«Вам понятен приговор?.. Судебное заседание объявляется закрытым!»
Он солидно, с оттягом, долбанул воображаемым молотком воздух, записав динамику движения так же, как и голос, посредством имплантатов-сенсоров. Этим же способом он записал четыре короткие сценки: «зэк в ожидании покупателя», «зэк в Сладкоземелье» – тут Фишер, в меру разумения, попытался изобразить уборку тростника; «зэк в Бес-Смертной» орудовал гаечным ключом, «зэк в Высоком Замке» – жонглировал. Поразмыслив, Фишер изобразил ещё и адвоката с его «ничем не могу помочь», чтобы вставить его в начало. В простенькой программке, которой для работы хватало мощности мозга и проращённых на нём сопроцессоров, Фишер привязал захваченные движения к карикатурным человечкам из своей коллекции, собрал примитивные декорации и поместил в них «актёров», добавил свет и планы7. Вышел ролик на шесть сцен и полторы минуты экранного времени.
На всё про всё ушло без остатка остававшееся до отбоя время, несколько часов – убить его и было целью. Впрочем, ролик Фишер сохранил.
Обычно – по крайней мере, так получилось в прошлый раз – с передачей вновь осуждённых не тянули, но сегодня покупатель не торопился. Можно было даже подумать, что за персону Фишера идёт торг, но он с усмешкой отогнал эту мысль.
С вымученной усмешкой.
Перевалило за полдень. Раздатчик принёс арестантам обед; Фишер без особого интереса заглянул в свою коробку.
– Ну-с…
– Фишер, Уильям!
– Здесь!.. – крикнул кто-то.
– Здесь! – крикнул настоящий Фишер.
– За тобой пришли, – сообщил охранник.
– Эм… Пайку можно взять?
– Нет. Оставь. – Решётчатая дверь распахнулась. – На выход.
– Оставить так оставить… – Прежде чем выйти, Фишер включил подогрев на упаковках всех блюд, чтобы одноразовые батареи разрядились.
– Лицом к стене. Стоять. Ноксмен, Кевин!
– Здесь!..
…Всего из камер предварительного заключения взяли троих, но покупателей было двое, у каждого за спиной – внушительный бот-конвоир.
– Уивер, Хьюго – ко мне.
Чернокожий Уивер тяжко вздохнул и не спеша поплёлся к тюремщику, тот расплылся в радушной улыбке, но ненадолго:
– Шустрее, мальчик! Пока солнце светит, ниггеры прытки!
– За потолком его не видно, начальник.
Покупатель сличил с эталонами отпечатки пальцев, сетчатки глаз и генотип зэка. Убедившись, что перед ним действительно Уивер, тюремщик велел ему идти за собой, бот погромыхал в замыкании.
– Ноксмен,