– Если мямля опять сюда припрётся, я сделаю то же самое, – зловеще предупредила сестра.
– Только попробуй – вместо чая, будешь лакать воду.
Нашу перепалку прервал отец. Он был одет в чистые джинсы и на ходу причёсывал мокрые волосы. Его фигура внушала уважение: Олли Блум был высоким, сильным и рельефным. Невзирая на пивные среды, он не расползся вширь и на животе у него бугрились «кубики». На моём сытом брюшке они так и не появились, хотя я уже неделю делал зарядку.
– Здравствуй, папочка, – Бекки бросилась ему на шею. – Мама меня наказала, но я так по тебе соскучилась, что спустилась поздороваться.
– Спасибо, красавица, – растроганный отец взял её на руки. – Я отменяю твоё наказание.
– А я – нет, – вмешалась мама. – Бекки по-прежнему наказана и уйдёт к себе.
– Она останется здесь.
– А как же «единый фронт», Олли? – елейно спросила мама. – Ты о нём уже забыл?
Отец опустил Бекки на пол. На его лице была написана такая усталость, что, впервые за годы нашего знакомства, мне стало его жаль.
– Я поем у Дуга, – буркнул он.
– Подожди, – Элен откашлялась, словно собираясь с силами. – Днём мне звонила мама и просила срочно приехать. Ты сможешь взять отпуск?
– Какой отпуск? У меня работы выше крыши, – отец с подозрением прищурился. – С чего это ей так приспичило? Ты же ездила к ней три месяца назад.
– У неё плохо с сердцем. Врачи настаивают на операции и я должна её поддержать.
Мы с Бекки азартно переглянулись. Старухины миллионы сами плыли нам в руки и мама не должна была их упустить.
– Конечно, мам, – сказал я. – Может, после операции, бабушка сможет с нами познакомиться.
– Она только об этом и мечтает, – язвительно ответил Олли. – Пожалуй, я сам ей позвоню и расскажу, как мы все здесь за неё переживаем.
Мама пожала плечами. По её лицу прокатилась волна той же усталости, что и у отца.
– Номер телефона в записной книжке, – сказала она. – Мама уже купила мне билет и я улетаю завтра вечером.
– Ты ставишь меня перед фактом? – возмутился Олли.
– Извини, но у меня нет другого выхода.
Мама вернулась на кухню, где принялась накладывать на тарелки мясо и овощной гарнир. Я терпеть не мог брокколи, но, окрыленный скорым наследством, уплёл их без возражений. Мама сидела рядом и смотрела, как я ем. Когда я отложил вилку, она взяла меня за руку.
– Я ненадолго, малыш. Ты и оглянуться не успеешь, как я уже буду дома.
– Я всё равно буду скучать.
– Я тоже.
Я залез к маме на колени и подставил физиономию для поцелуев. Когда её губы прикоснулись к моей щеке, я ощутил, что «ледышка» снова морозит мне желудок.
Глава 3
Настойчивый звонок застал нас с мамой за вечерним чтением книги. Открыв дверь, мы обнаружили на пороге отцовских дружков. Здесь был весь цвет Литтонских неудачников: наш сосед-работяга