– Ладно, шут с тобой! – Аникеев, кряхтя, опустился на колено. – Как скажу «давай!» – кивнул он Демуху, – сразу хватайся за рога…
– Давай! – Аникеев мгновенно, как под огнём, упал животом на землю, и вцепился в задние ноги козы. Демух ухватился за рога. Коза рванулась раз, другой, но солдаты держали крепко.
– Дои уже! Дои! Сколько можно держать! – Аникеев повернул к Афонину побагровевшее от натуги лицо.
– Да как же я к ней подберусь-то?! Ты вон как развалился!
– Тьфу, чёрт! – Аникеев поднялся, выплёвывая пыль и отряхиваясь. Коза, почувствовав свободу, спокойно отошла на несколько шагов, и снова стала обгладывать кустарник.
– Вот ведь дура набитая, так её растак!.. – Выругался Афонин, – тварь безмозглая!
– Э-э, ты неправильно совсем гаваришь, брат! – сказал Салимов. Он привстал, сделал умильное лицо, вытянул губы трубочкой и заговорил вкрадчивым, сюсюкающим голосом: – Азизам! Ширинаки ман! Номат чи? Ту хело зебо. Инчо биё! Инчо биё…[3]
Коза склонила голову набок, и, казалось, внимательно прислушивалась.
Подошёл лейтенант Пройдисвет.
– Что тут у вас за шум, хлопцы, а драки нету?
– Доим козу, товарищ лейтенант! – козырнул Афонин.
– Козу вижу. Доения почему-то не наблюдаю, товарищ санинструктор! – так же по-уставному отчеканил Пройдисвет, и серьёзно спросил: – Ты кем на гражданке был, Афонин?
– Ну, это, в общем… В медицинском я… Учился…
– И как, хорошо учился?
– Вообще – нормально так учился…
– Да выперли его со второго курса. За прогулы! – ядовито подсказал Аникеев.
– Так, – Пройдисвет будто и не расслышал его. – Нормально, значит. Ну, с тобой, Афоня, всё ясно. А я вот до училища в колхозе работал, да матери помогал по хозяйству.
– Вы? Прямо в деревне?..
– Криво. В деревне, в деревне, студент. А что, непохоже? Боровики, в Черниговском районе, не слыхал? – взводный улыбнулся. – Ну, бойцы, вы даёте стране угля, мелкого, но до… Очень много. Ещё бы бочку приволокли! – Он указал на ведро. – Это ж вам не буйвол! Тут и котелок сойдёт, молокососы!
Лейтенант огляделся, взял за ремень и притянул к себе Демуха.
Поболтал его фляжку.
– Всё вылакал, боец. Сколько говорено: беречь воду на боевых!
Беречь! Старший сержант Матвейчук!
– Йа! – бодро откликнулся заместитель командира взвода.
– Есть вода?
Матвейчук протянул Пройдисвету почти полную фляжку.
– Вот, учитесь, салаги! – сказал взводный наставительно, и направился к козе. Наклонился над ней, что-то сказал негромко. Та стояла смирно, только прядала ушами. Пройдисвет решительно взял козу левой рукой под нижнюю челюсть, а правой начал лить из фляги воду на левую ладонь. Коза фыркнула раз, другой, и стала жадно пить. Напоив животное, лейтенант напился из фляжки сам. Потом присел возле козы, и, протянув руку