– Прикончи его! – заверещал он.
Сзади меня вырос второй военный трибун, ангустиклавий, кидавший табурет. Он держал в руках гладиус. Вдвоем они попытались оттеснить меня к краю палатки, чтобы лишить маневра и свободы действия. Отступая, я перевернул стол, используя столешницу в качестве оборонительного заграждения. В разные стороны полетели чашки, свечи с подставками, тарелки, по полу разлилось недопитое вино. Надо признаться, эти двое знали, с какой стороны держаться за меч, и ничуть не порочили свои сословия всадников и сенаторской аристократии. Единственное, о чем я сожалел сейчас, что вместо привычного боевого ножа в моих руках оказался гладиус, имевший совсем другой центр тяжести, иначе лежавший в руке, по-другому реагировавший на мои движения. К новому клинку следовало привыкнуть. Но где еще, как не в бою, следовало приобретать новый опыт? Видя, как замешкались оба моих визави, я уперся в перевернутый стол и резко ударил по столешнице ногой, вместе со столом оттолкнув от себя латиклавия. Он отшатнулся, не устоял на ногах, завалился на пол, придавленный сверху довольно увесистым столом.
– Таций, держись!
Второй трибун по инерции отскочил ко входу. Окажись нападавший самую малость расторопнее, он бы получил шанс бежать, чтобы вызвать в палатку претора подмогу, но я одним прыжком оказался у выхода и пригвоздил трибуна лезвием своего гладиуса к земле. Железный торакс, надетый на бедолагу, на поверку оказался совсем непрочным. Вовремя подоспевший Рут точным ударом пилума раз и навсегда пресек попытки выбраться из-под стола незадачливого латиклавия – наконечник пилума согнулся в бараний рог. Гопломах выпрямился и с высоко поднятым подбородком смотрел на меня, а затем провел кончиком гладиуса по своему языку. По губам, вниз к подбородку гладиатора, заструилась кровь. Я знал, что последует за этим, и не хотел смотреть на жестокий обычай племени, из которого был родом Рут, поэтому отвернулся.
Галант и Крат по моей просьбе притащили корн, найденный в одной из соседних палаток. Я смотрел на странный, изогнутый русской буквой «С» инструмент, чувствуя, что дело, ради которого мы пришли сюда, сделано только наполовину. Со старшими офицерами личного легиона Марка Красса было покончено. Были мертвы примипил Гай Тевтоний и его шесть трибунов, оказавшихся в большинстве своем последними трусами. Но среди них не было того человека, чья голова стоила дороже всех, вместе взятых, – претора Красса. Главнокомандующего не было в лагере. Можно было предположить, что Красс возглавил легион либо же выдвинулся навстречу остальным своим легионам, стягивающимся в лагерь. Несколько минут я стоял в замешательстве, слыша, как забавляются