Я обратил внимание, что Крат внимательно всматривается в темноту вдоль линии укреплений. Рука парфянца потянулась к колчану за спиной, он почти вытащил стрелу и собрался переступать через оградку башни, когда я положил руку на его плечо.
– Что ты задумал? – остановил его я.
– Я могу подстрелить еще одного, только вот подойду поближе, – проскрежетал он.
Я выругался сквозь зубы. В темноте, сквозь снег, я не видел соседней башни и тем более дозорного. А значит, дозорный не видел нас!
– Зачем? – Я сверкнул глазами, с трудом сдерживая в себе порыв выхватить из рук Крата лук и переломить его пополам. – Ты хочешь, чтобы нас засекли?
– Он даже не успеет пикнуть, Спартак! – На лице парфянца появилась усмешка.
Крат было натянул тетиву, как я, потеряв терпение, выхватил стрелу из его рук и выкинул в ров.
– Отправишься следом! – В моих руках появился короткий кинжал, лезвие которого я прислонил к шее Крата. – Вопросы?
– Это римлянин, который заслуживает смерти! – вспылил парфянец.
– Он все понял, Спартак, это недоразумение! – вмешался Рут, который буквально повис на моей руке с кинжалом.
– Я предупредил, – процедил я сквозь зубы, убирая кинжал за пояс.
Рут схватил Крата за шкирку и хорошенько встряхнул своего бойца, что-то разъясняя тому на смеси германского и латинского. Я не понял не единого слова, как наверняка и сам Крат, но парфянец покорно склонил голову, слушая своего непосредственного командира. Он побледнел, посмотрел на меня с недоумением, поправил колчан со стрелами на спине, но ничего не сказал, затаив обиду. Без слов было ясно, что стрелок не понимает, почему нельзя расправиться с римлянином, когда выпадает возможность подкрасться к нему незамеченным. Остался осадок. А ведь когда я объяснял своей группе, что следует делать, а что делать категорически нельзя, Крат был в первых рядах среди тех, кто соглашался и кивал головой. Впрочем, еще когда я шел сюда, я знал, что трудности будут возникать. Сложно объяснить человеку, почему он не имеет права отомстить ублюдку, сделавшему рабами тебя или твоих близких. Ненависть к римлянам сидела глубоко в крови многих племен. Римляне были для них как красная тряпка для быка.
Я еще раз убеждался, что мне следовало смотреть в оба, чтобы кто-нибудь из моей группы не натворил дел, способных разрушить мой план. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Рут, Галант или Крат вступили в схватку с кем-либо из римлян, оказавшись внутри лагеря, не будь то офицеры высшего звена либо сам Марк Красс собственной персоной. Я попытался отбросить эти мысли прочь из головы.
С башни отчетливо, как на ладони, виднелся лагерь римлян. Он защищал базировавшиеся немного выше легионы на случай нашей внезапной