– Раиса, твой-то орёл где? Небось, тоже у молодки гуляет да собачью свадьбу справляет? – Ерофеич подмигнул женщине, давая понять, что шутит.
– Леонид хоть и пьющий, а всё заработанное в дом несёт. Налево, как некоторые, не бегает, – вступилась за племянника баба Валя. – Это ваш Петька до последней копейки просаживает у Киямихи, как будто у него матери с отцом нет. Наш Леонид выпивает, как и все, но меру всегда знает. И жена, и сын сыты-обуты, слава богу, – рассержено поправив концы тонкого ситцевого платка, старушка с вызовом посмотрела на Ерофеича, мол, знай наших. Тот не остался в долгу и выдал целую тираду:
– Ишь ты, защитница выискалась какая! Племянничка выгораживает своего. Теперича все поселковские мужики от Киямихи не вылазят. И Ленька ваш там же кукует, ждёт, авось обломится и ему кусочек от новой девки-то московской. Они там, небось, в очередь выстроились уже, как в кассу вокзальную.
Раиса разозлилась на соседа, но виду не подала. Только обронила лениво, показывая, что ей безразлична как Киямиха, так и её гости:
– Какие девки, Ерофеич? Лёнька мой без задних ног спит с утра. Вчера они с вашим Петькой надрались так, что утром ему хватило стакан пустой понюхать, чтобы снова уснуть. Вон, закрыла его во дворе. Зато ваш Петюня с утра у них гуляет. Вы бы за ним лучше приглядывали, а то приведёт вам невестку в дом, на которой уже пробу ставить негде. Или заразу какую подцепит. Лечить устанете в кожвендиспансере4.
Бабки на скамейке захихикали, прикрывая ладошками беззубые рты.
– Ничего, проснётся и поскачет туда и твой, – злорадно выплюнул старик, сверкая глазами. – Нюрка, иди в хату, нечего тут трепать языком как помелом.
Тётя Нюра испуганно засеменила за мужем, оглядываясь на соседок с укоризной. Раиса уже пожалела, что разозлила старика. Но и смолчать тоже не могла, обидевшить за своего непутёвого, но мужа.
– Вот так всегда, – баба Вася с силой ударила своей кривой палкой о землю. – Всегда у этого старого дурня Нюрка крайняя. Пойду я. Дурень разбуянится, а у Нюры же сердце больное. Неровен час, снова «Скорую» вызывать придётся.
Старуха тяжело поднялась с лавки, поправила чёрный платок на голове и, опираясь на палку, заковыляла к дому брата. Баба Валя осталась сидеть с поджатыми губами и сложенными крест накрест руками, всем видом демонстрируя осуждение. Как только баба Вася скрылась за калиткой, старушка проворно повернулась к Раисе и зашептала:
– Ишь ты, как разошёлся-то. Правильный нашёлся тут. Леонида нашего поносить стал, будто сам ангел небесный. Я помню, какой он по бабам ходок был. Всё помню. И как Нюрку лупил, и Ваське замуж выйти не дал. Тот ему сестрицын жених не нравится, этот не богат. Так Васька в старых девах и помрёт теперь. И Петьке жизнь тоже этот старый ишак сломал. В армию не пустил, всё хотел, чтобы Петька учился и большим