– Да. – однако, пока я не зашёл первым в комнату, она не сделала ни шага. Я тоже замер у порога, не веря своим глазам. В комнате не было ковра.
– Ну что же ты, иди! Она топталась сзади. Дышала мне в спину. Дыхание было таким горячим, что кожу между лопаток больно жгло. «Наверное у меня теперь там будет ожог.» – подумал я.
Дальше хода не было:
– Как ты не понимаешь- я не могу! Тут стены другие! Те были бы, с привычными трещинами на штукатурке – тут же – золотистые обои.
– Ты боишься?
– Боюсь. А разве ты нет?
– Она очень – очень боится. Иначе бы не просила тебя.
Но я пересилить себя не мог. Я даже не хотел смотреть ни на бумажную позолоту, ни на коричневую краску половой доски. Я не знал, что это за комната. И вышел из неё. А она зашла, и закрыла за собой дверь. Ушла, вот так просто и легко, как и не было её.
«Все так и должно быть, она должна была исчезнуть, я должен был остаться. Однажды одна девочка так же ушла, бросив меня.» – успокаивал я себя, упорно впитывая привычный рисунок ковра, каждой своей клеткой: – Мне надо считать шаги и запоминать линии. Пять тысяч туда и пять тысяч – обратно. Все остальное глупости!
Я раскинул руки, как крылья. Взмах, другой.
– Да, я не птица, и я не взлечу. И я знаю это даже лучше, чем те, кто смотрит на меня со стороны, через потолок моего коридора. Они все думают, что я сумасшедший!
«Раз. Да, мои глаза видят мир частями и никогда не увидят его целиком. Я никогда не пойму эмоций и желаний людей, ведь я не вижу их полностью. Нет в мире предмета, который разобьет это стекло.
Два. Да, я рисую мир, как могу только я. Я его так вижу! Он внутри меня и кусками снаружи. И с этим можно жить! Просто нужно чтобы кто-то держал меня за руку!
Три. Я умею любить! Если мне помочь осознать вас всех! И этот мир! И дать мне что-то интересное в нем для меня! Ведь это так просто и основано на взаимности – вы любите меня – я полюблю вас! И даже смогу общаться с вами!
Четыре. Мне важно знать, что в мире есть стабильность. Мои стены, мой ковёр, мои пять тысяч шагов! Не надо это у меня отбирать!
Пять. Вы меня бросили. Решили, что я безнадёжен, раз боюсь чего-то нового, непонятного. Это плохо, когда нет понимания и любви. Мне – плохо! Всегда меня бросают возле четвёртой комнаты, не помогая перейти в пятую. Что в ней? Мне никогда не узнать.
Я иду тебя искать… Пять тысяч шагов, четыре тысячи девятьсот девяносто девять, четыре тысячи девятьсот девяносто восемь…
– Опять шаги считает? – доктор смотрел на хрупкого белесого мальчика, через окно, расположенное под самым потолком.
– Да. – Кивнула молоденькая медсестра – практикантка: – Он сошёл с ума, потому что семья от него отказалась?
– Говорите всякую ересь! – доктор хмуро поправил очки и сунул ей в руки дело пациента из седьмой палаты: – Отнесите