– Опять шаги считает? – доктор смотрел на хрупкого белесого мальчика, через окно, расположенное под самым потолком.
– Да. – Кивнула молоденькая медсестра – практикантка: – Он сошёл с ума, потому что семья от него отказалась?
– Говорите всякую ересь! – доктор хмуро поправил очки и сунул ей в руки дело пациента из седьмой палаты: – Отнесите доктору Гириян пожалуйста, она ждет.
«Сидорков Валерий Викторович. Двенадцать лет. Аутизм.» – Прочла медсестра и снова посмотрела в окошко.
– Четыре тысячи восемьсот семьдесят один – донеслось из палаты интерната для особых детей. Валерий сделал крошечный шажок и уставился в пол: – Четыре тысячи восемьсот семьдесят…
глава 1
Я уже долго хожу по бесконечной ленте старого потрепанного ковра. Ровно пять тысяч шагов в одну сторону и ровно пять тысяч в другую. Такой точности удалось добиться не сразу. Помню, как первый раз у меня получилась цифры семь тысяч восемнадцать и шесть тысяч девятьсот два. Так быть не могло. Ведь если ты сделал в одну сторону одно количество движений, то и обратно ты должен сделать столько же? Как же может быть иначе? Над решением этой задачи я бился почти два месяца, пока не достиг чёткой размеренности, под ритм детской считалочки: «раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать».
Ковёр под ногами далеко не новый и я выучил каждую его потертость, каждую линию изгибов синих цветов на его бордовой ленте. И стены вокруг изучил, до каждой трещины. Ещё тут на них были двери, через каждую тысячу шагов – пять деревянных полотен с одной стороны. Сперва я учился считать шаги, потом запоминал линии цветов, потом трещины на пустой стене, потом на той, что с дверьми. Наверное, уже пришло время изучить сами полотнища. Возможно, когда я их получше исследую, то даже открою каждое из них. Что за ними? Те же стены и ковёр? Было бы хорошо, если за каждой дверью были именно они. Стены и ковёр – вот мои символы стабильности и покоя в этом месте.
А что если это не так? Если за ними всё совсем иначе? Я замер на месте и почувствовал, что теряю ритм считалочки, он выскальзывает из моей головы. Надо успокоиться! Срочно! Надо вернуть этот пульс моего спокойствия! Я встал и раскинул руки, как птица расправляет свои крылья. Ей они нужны, чтобы лететь. Она не полетит, пока их не расправит. Я тоже могу разметать руки и могу ими махать. Вверх – вниз, вверх- вниз. Я знаю, что я не птица! Я – уверен, что не полечу! Просто верну назад свою потерю и пойду дальше. Впереди ещё три тысячи девятьсот девяносто шесть шагов. «Раз, два, три, четыре, пять…»
– Что ты делаешь? – раздался тоненький детский голосок позади меня. Это было неожиданно и неприятно.
Я скосил глаза в сторону голоса и увидел маленькую девочку. Она стояла возле первой двери и смотрела на ковёр изучая на нем мои цветы. Хоть она и не смотрела мне в лицо, было понятно, что ответ подразумевался от меня. Может потому, что я тут один, а может потому, что она разглядывала цветы