Он не знал, что ответить, и возникло чувство, что все как-то приближалось к нему, собралось у него под окном ради него, что он должен был увидеть все это, услышать, вдохнуть; также его посетила другая мысль: если бы он не открыл окно и не взглянул бы на все, что сейчас произошло на улице, то этого бы всего и не было бы, как будто без его участия эти события не произошли.
Но он откинул эту мысль. Только стал разворачиваться, как он вспомнил свой недавний сон. Хотел подробнее его вспомнить, но это было нелегко. Он думал о лице, которое видел, – кто бы это мог быть?
Решив, что все равно не поймет ничего, он отправился посмотреть, кто еще проснулся.
В столовой никого не было, и он пошел в кабинет дедушки, – вдруг он там. Дверь была полуоткрыта, и слышно было, как два человека разговаривали. Подойдя ближе, по голосу это оказались Марфа и Виктор. Он стал у двери и начал внимательно вслушиваться в их разговор.
– И еще кое о чем я хотел тебе сказать, – вздохнул Виктор Испиранов.
– Что такое, Виктор? – спросила с чувством опасения Марфа Ивановна.
– В скором времени я собираюсь отправить Петю к своему брату, у него он будет учиться, и его жизненный путь будет течь там, а не здесь.
Марфа оторопела от услышанного, глаза наполнились отчаянием, она приложила к губам пальцы и старалась не думать о предстоящих событиях, но они вырывались, как она не пыталась от них избавиться. Ей не хорошо, закружилась голова – и она села в кресло, медленно в него опускаясь, вцепившись жадно за ручки кресла, с дрожью, взывающей о сострадании, и пока она опускалась, ноги судорожно принимали веяние опустошенности.
Она села, опустила голову, упершись лбом в ладонь. Виктор Испиранов наблюдал за ее реакцией, он понимал, что она испытывает. Ему хотелось ей помочь, но он не мог: уже ничего не изменить, как бы он не старался, это не имело бы никакого смысла. Он не надеялся, что она примет столь невыносимую участь, и она не примет – никогда! – но ей теперь придется идти дальше, зная об этом.
– Так мало времени, – протяжно говорила она, – и никак нам не остановить.
– Дедушка слегка улыбнулся, заметив иронию в словах Марфы, которую она не приметила, и сказал:
– Конечно, Душенька моя, нам бы всем хотелось, чтобы все хорошее никогда не кончалось. Что бы все было на прежних местах, не знать утрат, не ведать, что будет другого в том, что у нас так вызывает отторжение. Но вот только мы сами, в надежде усмирить, договориться со временем, совершаем преступление: в попытках сохранить наш домашний очаг, мы, в итоге, теряем его, а за ним и теряем желание