Заблудившийся рассвет. Факил Сафин

и не должен был здесь находиться, потому что отработал смену и заслужил отдых. Но сменщик попросил его ненадолго заменить, а Ахметсафа не умел отказывать людям в просьбе. Потом выяснилось, что сменщик просто решил покурить в своё удовольствие. А второй плотогон, опытный Зариф абый, не успел броситься на помощь Ахметсафе, хотя должен был находиться рядом с ним. В дополнение ко всему брёвна оказались плохо связанными, и от сильного удара верёвки лопнули. Плот начал разваливаться на глазах, брёвна быстрым течением увлекались всё дальше и дальше, туда, где Сакмара вливалась в полноводный Яик и где догнать брёвна уже не представлялось возможным. А брёвна были из ценных пород… Прежде, чем другие опомнились, Ахметсафа с багром в руке уже плыл в холодной воде вдогонку брёвнам. Он цеплял бревно за бревном и тащил их поближе к берегу, где течение было не таким стремительным. Смельчак старался сбить крейсерскую скорость брёвен, сталкивая их друг с другом, поворачивая и толкая к берегу… На каждом плоту работает три-четыре человека. На развязавшемся плоту находился сам Гариф с четырьмя плотогонами, которые быстро поняли всю опасность положения и тоже бросились в воду на подмогу смельчаку. Совместными усилиями брёвна были укрощены, собраны в относительно тихой прибрежной заводи и заново, крепко-крепко связаны. И только несколько брёвен ускользнули от преследователей и торжествующе мчались теперь вниз по течению, на встречу с Яиком…

      Вот из-за этих ускользнувших брёвен и привязался подрядчик к Ахметсафе, ругая его на чём свет стоит. Остальные плотогоны предпочитали молчать, хотя в произошедшем инциденте была доля вины каждого из них. И только самый старший и опытный сплавщик Зариф попробовал вступиться за юношу, но, наткнувшись на столь сердитый взгляд подрядчика, тут же замолк. А хозяин распалялся всё больше и больше, вот он схватил Ахметсафу за шиворот, ткнул кулаком ему под нос и заорал:

      – Ты что, щенок, отсыпаться на плоту решил? Маменькин сынок…

      Вымокший до нитки Ахметсафа был настолько измотан, что не имел ни сил, ни желания оправдываться.

      А Гариф входил в раж:

      – Какой я дурак, что взял на работу этого размазню! Сопливых пацанов близко нельзя подпускать к плотам, так ведь, Зариф?

      Подрядчик теперь обращался почему-то к старшему плотогону:

      – Ну, скажи, Зариф, что делать с этим щенком? В реку выбросить? Сколько ценной древесины из-за него уплыло в Яик!

      Он разразился ещё несколькими ругательствами и резко толкнул Ахметсафу на груду сложенных на плоту брёвен. Юноша и так был удручён, выбит из колеи несправедливым обвинением, а более всего отсутствием со стороны товарищей даже мало-мальской поддержки, поэтому не оказывал никакого сопротивления нападкам подрядчика. От неожиданного толчка Ахметсафа потерял равновесие, нога его за что-то зацепилась, и он с шумом упал в прибрежную илистую воду.

      Зариф, наконец, не выдержал издевательств над юным плотогоном, вскочил и, преградив дорогу подрядчику,