Это был первый и последний разговор по душам между отцом и сыном. Больше Мустафа не пытался учить сына уму-разуму, не читал ему никаких наставлений, словно давая понять: всё, что хотел, я тебе сказал, теперь дело за тобой… И Ахметсафа принял решение: поехать в Оренбург, чтобы выучиться на педагога.
…В ту ночь Ахметсафе не спалось. Разные мысли теснились в голове, вновь и вновь поднимая отяжелевшие было ресницы. Нынешним летом ему исполнилось пятнадцать лет. А завтра утром он покинет аул и отправится в город Оренбург, в знаменитое медресе «Хусаиния», преобразованное новыми властями в Татарское педагогическое училище.
Ахметсафа даже встревожился: неужели он так и не заснёт, и утром выйдет в дорогу заспанным и помятым? Надо бы хоть немного поспать. Перед глазами встали его товарищи по учёбе Саттар, Хамит, Парваз, Карим, которые завтра тоже пойдут с ним в Оренбург поступать в педучилище. Интересно, они тоже не могут уснуть? Или, наоборот, дрыхнут себе без задних ног, видя сладкие сны и качаясь на хрустальных качелях грёз? Не-ет, не верит Ахметсафа, что можно спокойно, без волнения дрыхнуть накануне такого ответственного в твоей жизни дня. Он откинул одеяло и сел… Думы снова захватили его…
Вот уже второе лето подряд Ахметсафа сплавлял плоты по Сакмаре. Эта работа по сравнению с другими считалась относительно прибыльной. Пригоняешь плоты к тому месту, где расположен Оренбургский деревообрабатывающий завод, и в тот же день получаешь расчёт. После пожара и болезни Мустафы казалось, что они ещё долго не смогут встать на ноги. О доме пока даже не думали, надо было как-то сводить концы с концами. Поэтому Ахметсафа весьма охотно взялся за трудное и опасное ремесло сплавщика. Правда, ответственный за сплав подрядчик Гариф вначале ни за что не хотел брать на работу Ахметсафу. Надо сказать, что после пожара многие погорельцы, надеясь заработать на строительство нового дома, пытались найти какую-нибудь работу у местных баев, торговцев, словом, дельцов. Однако пожар весной девятнадцатого оказался, как ни странно, гораздо меньшим злом по сравнению с напастями, бедами и войнами предыдущих лет. Во-первых, настоящие баи, состоятельные купцы и торговцы, особенно те, кто имел международные связи, давно ушли вместе с белыми и исчезли из виду, вероятно, чтобы переждать смутные времена. Во-вторых, те немногие купцы и разные дельцы, кто решил приспособиться к советской власти, не могли, да и не хотели помочь каждому обездоленному каргалинцу, потому что, если прежде благотворительность купцов была выгодна для них, то при новой системе власти эта выгода начисто отсутствовала. Таким образом, новым советским богачам не было никакого дела до бедных и сирых. Действительно, с какой стати они станут делиться своим богатством налево-направо? К таким дельцам принадлежал и подрядчик Гариф. После долгих переговоров Гариф, наконец, согласился выплатить Ахметсафе зарплату в виде брёвен для дома и небольшой суммы наличных денег.
Ростом