Любовь и Смерть. Екатерина Люмьер

не так слаба, как я считал. Помнится, я очень любил слушать о таких существах, как спиридуши, которые жили в траве и цветах, в дуплах деревьев. Матушка говорила, что они ведают о подземных сокровищах и понимают язык растений. Иногда она называла и нас спиридушами, когда мы были особенно непоседливыми и непослушными. Хорошее было время. Прошло вот уже триста двадцать лет с тех пор, как я стал тем, кем являюсь сейчас. Одним из созданий страшных сказаний. Я никогда не писал дневников и мемуаров, хотя стоило. А может быть и нет. Едва ли одна ночь отличалась от другой за все эти три века. Сегодня мне захотелось вспомнить тот день (хотя, я никогда его не забывал), когда повесили моего возлюбленного Вильгельма и он проклял меня, сделав бессмертным кровопийцей.

      Я провел в самовольном заточении множество лет, отгородившись от внешнего мира, запершийся в замке, но ведь были и времена, когда я искал себе пропитание, спускаясь в деревни и другие ближайшие к моему логову поселения, чтобы утолить свою жажду. Думаю, мне стоит следовать от самого начала в своих мыслях и рассуждениях. Вильгельм проклял меня, будучи на эшафоте, и я совершенно точно не уверен, как ему это удалось. Кажется, только он сам сможет мне когда-нибудь это объяснить. Я совершенно не сведущ в колдовских делах. Стригоями становятся лишь те мертвые ведьмы и чернокнижники, которые после повешения превратились в злых духов, что покидают свои могилы по ночам, пьют кровь живых людей и насылают кошмары – это я прочитал в книге еще в далекой юности. Я же из могилы не вылезал, страшных снов не насылал, но кровь все-таки пил.

      В первое время после обращения в вампира я не понимал умом, как же можно убивать ни в чем неповинных людей, чтобы утолить выжирающий сознание голод, набрасываться на них зверем, вгрызаясь в горло. Я был буквально охвачен ужасом, ведь, пускай я был жесток к своим недругам, вырос в тяжелые времена сумятицы и несусветицы, пришел к власти в княжестве, что находилось в полном раздрае под турецким господством, я не понимал, как можно причинять боль и страдания, и даже смерть тем людям, которые совершенно ни в чем перед тобой не виноваты.

      Я заперся с телом мертвого Вильгельма в этом замке, совсем далеко от Куртя-де-Арджеш, где все произошло. Мне бы хотелось добавить, покуда я не забыл, что в свое время Валахия была православным княжеством, и в этом городе находился, и находится по сей день, Успенский архиерейский собор, усыпальница румынских королей. Продолжая повествование о том, как тяжело мне пришлось после того, как проклятие вступило в силу, я добавлю, что мне стоило огромных трудов убедить себя в том, что у меня есть два выхода: либо я иду против нынешней природы своего тела и погибаю, либо следую за своим голодом, стараясь его контролировать. Казалось бы, я мог питаться кровью животных, верно? Но нет. Подобное мне не помогло.

      Это всего лишь глупые оправдательные домыслы. Только человеческая кровь могла поддерживать во мне жизнь, продлевая ее