Покуда я ночевал на постоялых дворах и переезжал из поселения в поселение, я, отвечая на вопрос о том, куда же направляюсь, встречал только удивление, и каждый буквально норовил перекреститься, причитая о том, что я пропаду и не вернусь, буду обескровлен и позабыт на вечные лета. Великолепная перспектива, думал я, глумной чудак, говорили они. Фон Штауффенберг был замечательным собеседником, и замок был предметом моего охотного изучения, но и это любопытство, сопряженное с некоторой беспечностью, привели меня в северные коридоры, куда мне настоятельно не рекомендовали ходить, поскольку та часть замка была полуразрушена, я мог заболеть вновь или даже просто пораниться, оступившись. Но пытливость и дотошность взяли верх, а потому одним утром, когда граф вновь оставил меня, сославшись на невероятное количество дел и на отсутствие свободного времени, я направился именно в северное крыло. Коридоры в ту сторону вели пустые, не украшенные гобеленами, пыльные и темные – отсутствовали даже держатели для факелов, – но, благо, хоть день был и чрезвычайно пасмурный, свет все-таки проникал в мрачное помещение. Отчего-то, покуда я двигался в необходимом мне направлении, я задумался о том, что граф мне солгал, ведь я явственно увидел в его глазах, что он прекрасно знал, о чем я ему сказал.
Я прочитал в книге все, что мог, о тех минералах – горном хрустале, морионе и обсидиане, но не знал, имело ли это всё хоть какое-либо практическое значение. С чем была связана его ложь? С нежеланием выдать каких-то собственных тайн? Но, как бы то ни было, сон-то приснился именно мне, и он был не более, чем порождением моего усталого и опьяненного запахом розмарина разумом, хотя откуда было взяться этому дурману, когда я всего лишь тронул несколько веток на столе под завешенным портретом? Логически не сходилось абсолютно ничего! Это раздражало и заставляло постоянно искать ответы на вопросы, которых тогда я найти совершенно не мог, потому что всё, что происходило, не поддавалось ни законам логики, ни реальности бытия, к которым каждый из нас привык.
Спустя несколько минут, поворотов и коридоров, я наконец-то дошел до северной части замка. И правда, здесь была полуразрушена стена, обвалились в пропасть часть прохода и потолка, всюду лежали осколки битого стекла из арочных окон. Вторая же половина коридора, уцелевшая, была завалена частью рухнувшей кладки, но туда вполне мог протиснуться человек. Достаточно худой человек, надо сказать. Что я и сделал. Пройдя по краю оставшегося пола над зиявшим обрывом, я проскользнул под сводом двух перекрещенных перекрытий. Интересно, а по какой причине обвалился