На колымском рационе питания было вообще трудно выжить более двух лет. Самое позднее к четвертому году заключенный был уже не способен ни к какой работе, а к пятому году не мог оставаться в живых.
На рудниках срок жизни не превышал трех месяцев. (А по свидетельству Хавы Волович [194], «здорового человека хватает на месяц, того, кто послабее – недели на две.»)
Там добывали другое золото: «Тридцать седьмой год, – пишет Шаламов, – принес следствию и лагерям много людей с золотыми зубами. У тех, кто умерли в забоях Колымы – недолго они там прожили, – их золотые зубы, выломанные после смерти, были единственным золотом, которое они дали государству в золотых забоях Колымы. По весу этого золота было больше, чем эти люди намыли, нагребли, накайлили в забоях колымских за недолгую свою жизнь.» [195].
А короткосрочников там не было. Все они были смертники. Оттого так много там было самоубийств. Многие сходили с ума.
Самоубийства, по-видимому, были специфическим явлением большевизма, но это так же тщательно скрывалось от общества, как все остальные специфические особенности их управления страной. Трудно было скрывать самоубийства известных писателей и поэтов: Есенина, Маяковского, Цветаевой, Фадеева. Остальных же: министров, военачальников, ученых, тем более, HКВДэшников (кто их знал?) – так же скрывались, как и аресты…)
В рудниках работала только 58-я (!). Урки, блатари умели увернуться: их боялись и охрана, и администрация. Если их даже туда посылали, никто не мог заставить их работать: норму за них должна была выполнять «58-я», оттого она погибала еще быстрее.
Почти во всех записках бывших лагерников, наверное, самым страшным злом для них, постоянной смертельной унизительной пыткой были уголовники, блатари. Там, где была «58-я», бытовики, там можно было даже в условиях холода, голода, невыносимого быта выживать благодаря взаимной поддержке, возможности человеческого общения, уважения и дружбы.
«Тот», который их уничтожал, понимал это не хуже их и раньше их…
ТАМ КАЛЕЧИЛИ ДУШИ, ИМЕННО ДУШИ. Тела им все же были нужны для рабской работы. А души – это должно было быть уничтожено прежде всего. Это Божественное начало в человеке было более всего неприемлемо в этом аду, в дьяволиаде, там разыгравшейся…
«В некоторых случаях нормы на те или иные работы далеко превышали все человеческие возможности – так было, например, на строительстве дороги Котлас – Воркута. Выполнить больше тридцати процентов такой нормы было немыслимо, так что за эту самую тяжелую работу не получалась