М. пожал плечами.
– Стало быть, вы не партнера, а жертву ищите в этих зарослях? Коварству шахматистов нет предела – пресса в кои-то веки сказала правду. Так и быть, играем! – согласился он, сам невольно развеселившись, хотя и пришел сюда, к павильону, именно для того, чтобы побыть одному, а не развлекаться случайным обществом.
– Может, все-таки… – завертел головой энтузиаст, – нам устроиться там, подальше? Здесь скоро солнечно будет, а жара очень отвлекает. Давайте? – указал он под деревья чуть одаль от павильона, где сходились две засыпанные листвой дорожки. – Уютное место и прохладнее.
Шахматный бивуак переместился на тенистую плешь под купой патлатых вязов. Соперники вновь расселись по табуретам.
– Слышал, на каком-то турнире один участник специально настоял на том, чтобы в зале было жарко натоплено – хотел досадить противнику.
– Сам он играл в другом?
– Чего не знаю, того не знаю.
– Если нет – не слишком умный ход с его стороны.
Словно в пику сказанному об уютности места, сзади, надрывая клаксон, на них едва не наскочил велосипедист в клетчатой куртке и очках-гогглах. Ищущие приюта шахматисты насилу успели отскочить в стороны и были награждены ругательством.
– Сволочь! – крикнул гроссмейстер, провожая нахала взглядом. Догнать его не было никакого шанса.
– Определенно, мерзавец, – согласился М., отряхивая штанину.
Гроссмейстер достал монету.
– Решка – на белые. Бросайте вы.
М. подбросил блестящий гривенник и, конечно, выиграл черные.
– Готов с вами поменяться.
– Не нужно, выйдет неспортивно, – отказался М. и принялся расставлять фигуры.
– Запись ведем самостоятельно. У вас бумага-карандаш есть?
– Нет. Можно ведь и без записи…
– Вот, возьмите, – протянул шахматист блокнотик, второй такой же положив себе на колено. – Ношу для подобных случаев – привычка. Знаете, собаковод идет в парк, чтобы выгулять питомца, влюбленные – походить под ручку, а любители гимнастики для ума – еще раз доказать, что способны натравить коня на слона.
Он замер, испытующе глядя на партнера, словно сказал какую-то шутку и теперь ожидал реакции – коей, к его досаде, не последовало. М. лишь смахнул сухой лист и пристроил в угол блестящую лаковую ладью. А когда фигуры были расставлены, прикрывая блокнот ладонью, начертил в нем один в другом два квадрата, соединив линиями вершины, и меланхолично уставился на шеренги «белых», ожидая первого хода.
– Помимо собаководов, влюбленных и шахматистов в парках бывают шулеры, карманники и, как мы теперь знаем, велосипедисты. В велогонке мы только что поучаствовали, а четвертое с пятым наказуемо. Остановимся, пожалуй, на шахматах. Ваш ход, синьоро!
Белая пешка шагнула на B4. Черная ответила симметрично.
Мы бы сказали, что все вокруг с подозрительнейшим