– Да? – грубовато ответила мне трубка низким женским голосом.
– Бориса можно? – так же грубовато вопросом на вопрос ответил я.
– Кого? А, Борьку что ли? Сейчас.
Голос был неприятным. В нём мне послышалась вся боль покорных судьбе угнетённых и комплексующих по пустякам угнетающих. Трубку кинули на стол, но я слышал, как на том конце раздался крик.
– Борис, вас к телефону! Вы поднимете свою жопу с дивана, или вам принести трубку?
Ответа я не расслышал. Через минуту раздался какой-то шорох, и я услышал голос старого знакомого.
– Алло!
– Привет, Борь, – пробормотал я и представился.
– А, привет! – Голос Бори звучал радостно. – Как дела?
– Да ничего так. А у тебя?
– Ну, бывало лучше.
– Слушай, мне нужна твоя помощь. Мы можем встретиться?
– Ну, да. Где?
Я назначил Боре встречу в кафе в центре города.
– Хорошо. Только это, у меня с деньгами напряг…
– Ладно тебе, я хочу, чтобы ты мне помог, так что обед за мой счёт.
– Идёт, – засмеялся Боря, и мы попрощались.
Кафе, в котором я назначил встречу товарищу, было не из дорогих. Я вообще не люблю пафосные заведения, в которых можно оставить половину зарплаты. Наверное, те, кто могут себе позволить частые обеды в таких ресторанах, не считают их плохими, но мне там неуютно. Складывается ощущение, что за столом ты должен быть больше, чем самим собой, а мне как-то никогда не удавалось раздуться жабой.
Я приехал немного раньше и заказал любимый шоколад. Очень уж я к нему пристрастился за последние несколько лет. События этой ночи уже начали стираться из памяти. Потускнел туман, забылся её тембр голоса, да и старуха стала казаться каким-то усмирённым недоразумением. Вот только ущипнул я себя сильно, так что точно не спал. А значит, и старуха была, и она была, были просьбы и предостережения, от них уже никак не отделаться. Я оказался на шахматной доске, и для начала стоит понять, какая я фигура и какова траектория моего хода.
Боря опоздал на полчаса. Узнал меня сразу, а вот я долго не мог поверить, что это тот самый Борис, гроза всех мальчишек в городе, вечный выдумщик и главарь. Он осунулся, растолстел, под глазами как сливы набухли мешки, и им был уже не один месяц. Лицо его светилось радостью, но она не вдохновляла, а наоборот была какой-то жалкой пародией на настоящее счастье от встречи со старым знакомым. Эта улыбка невинно осуждённого, ещё не понимающего, что незнакомая дюжина вынесла ему смертный приговор… Он, кажется, сам стеснялся, потому что первое время мы сиделипрактически молча, давая друг другу возможность привыкнуть к тому, какими мы стали.
– Ты не обижайся, что я опоздал. Жена долго со мной беседовала.
– Ну что ты. Она у тебя волевая.
– Она у меня сука. –