– Какая оригинальная мысль, – сказала вдруг женщина, показывая мне мобильный телефон, дрожащий в её костлявой руке, и её голоса я не узнал. Точнее, наоборот, узнал, и голос принадлежал вовсе не ей. Именно его я услышал в трубке спрашивающим меня, сколько мне осталось жить. Именно он предрекал Лене гибель. Скрипучий, как петли несмазанной двери, противный до отвращения, и пугающий, как сова в ночном буреломе.
– Что вы такое?
– Я – ничто. И даже никто, коли тебе будет угодно, невежа. Я просто звоню. Когда надо и куда надо. Для этого я и сижу здесь, в этом дурацком тумане.
Я подошёл к старухе и наклонился над ней, пытаясь заглянуть ей в глаза и понять, о чём она думает. Не вышло. В глубине её глаз колыхалась речная вода, и прожилки ряски были единственными свидетелями бездны во всей её безжалостности.
И тогда старуха засмеялась чудовищным смехом. Вовсе не таким, как показывают в кино, он был отвратительным, захлёбывающимся и задыхающимся. Так должны были смеяться закованные в испанские сапоги ведьмы, замурованные заживо любовницы царей, так должен был смеяться открываемый отмычкой ночного убийцы дверной замок, конечно же, догадывающийся о судьбе вверенного ему спящего. Этот тошнотворный смех вызвал во мне давно забытое чувство звериного ужаса, я попытался ударить по столу, со всей силы, чтобы старуха наконец заткнулась, но вдруг стол исчез, исчезло это мерзкое создание, и я рухнул вперёд, не найдя опоры.
Туман неожиданно испарился. Вдали над лесом показался первый луч оранжевого рассветного солнца. Я стоял по колено в воде, и река непонимающе смотрела на неожиданно решившего в ней искупаться ранним утром дурака.
Я промок до нитки. А ещё ощущал себя смеющимся над милым катающимся на велосипеде медведем старым зрителем, купившим билет на последние карманные деньги.
Ферзь устремляется вперёд
Найди меня как-нибудь, сказала она. Не звони больше по этому телефону, сказала старуха и погрозила пальцем. Возвращайся домой, сядь и как следует всё обдумай, сказало мне моё рассудительное сознание. И я послушался. В Москву я въехал где-то около трёх, забежал в магазин и купил кругляш сулугуни, чтобы было чем пообедать. В багажнике ещё лежал свёрток с сырниками, так что с голода точно не помру.
Войдя в квартиру, я первым делом бросился к телефону. Долго искал в записной книжке номер одного моего старого товарища. Звали его Борей, но все в шутку называли его Борисом. Полные имена в детском кругу – большая редкость, просто мальчик имел выдающиеся лидерские качества, всегда был заводилой.
Не скажу, что мы были лучшими друзьями, – я был куда спокойней, рассудительней и даже нелюдимей. Но его телефон у меня всё-таки был. Когда парень спрашивает телефон у парня – это нормально, предлог может